Очень часто задаёшься вопросом: о чём думают наши чиновники и рулевые, когда затевают какие-нибудь реформы? Сказать, что они не ведают, что творят – нельзя. Ведают, да ещё как ведают! А вот чем они руководствуются, когда усиленно доказывают, что эти реформы пойдут только на благо? Неужели искренне в это сами верят? Или так нужно говорить? Ну, если они убеждают в полезности таких реформ только потому, что так надо говорить, то сами-то, наедине с собой понимают губительность подобных действий? Или даже самим себе не могут сказать правду? 
Возьмём реформы в здравоохранении, которым уже давно потерян счёт. О том, что больных слишком много, и лечатся они слишком долго, чиновники заговорили сразу после начала шоковых рыночных реформ. В один момент больные люди превратились из предмета заботы в обузу.
В конце прошлого века довелось присутствовать на открытии палаты в детской областной больнице. Палату эту оборудовали на спонсорские средства американской компании AES. И торжественную речь там держала жена очень высокого руководителя. Так вот, она заявила, что палата – это хорошо, но она в принципе против больниц. Вот когда каждый человек займётся здоровым образом жизни, тогда необходимость в больницах просто отпадёт. Сияя ослепительной улыбкой, высокопоставленная леди говорила это весьма серьёзно. Через несколько лет она лишилась главного источника благополучия – своего мужа, скоропостижно скончавшегося, несмотря на здоровый образ жизни.
Виталий Метте, руководивший нашей областью рекордный срок – 6 лет, в своё время заявлял, что сельские больницы нужно закрыть. Зачем они? Только деньги на них тратить. Если заболел кто-то в селе, то его можно доставить на вертолёте или машине в областной центр, и здесь лечить.
Ещё одно его предложение в области медицины – это ликвидировать онкологический диспансер. Пусть онкобольные ходят в обычную больницу. Так у них, якобы, даже психологическое состояние будет лучше. Они растворятся в общем потоке больных, а в онкодиспансере им приходится сидеть среди таких же обреченных, а это плохо. А ещё он утверждал, что экологическое состояние нашего края и Усть-Каменогорска – замечательное. И в качестве аргумента приводил в пример рыбалку. Дескать, рыбачат же мужики с Иртышского моста, а рыба, она ведь в грязной воде обитать не будет. Если есть рыба, значит, вода чистая, а это, в свою очередь, означает, что экология хорошая. Вскоре Виталий Леонидович сгорел буквально за несколько месяцев, причём, говорят, что от онкологии.
Года два назад медицинские чиновники пришли к выводу, что больные лежат в стационарах слишком долго. Да и вообще многих можно и не госпитализировать, не господа, и дома вылечатся. Эту линию активно проводила в реальную деятельность медицины бывший министр здравоохранения Салидат Каирбекова.
В конце 2014 года Салидат Каирбекова приезжала в Восточно-Казахстанскую область. Об этом визите наша газета писала более полутора лет назад (статья «Чиновники и деньги на первом месте, больные на последнем», «Flash!», №21, 6 ноября 2014 г.).
Напомним лишь некоторые фрагменты той статьи. «На совещании в Усть-Каменогорске вице-министр отчитала наших медиков. Отчитала за то, что они … ответственно выполняют свой долг. Судите сами – чиновница считает, что в медучреждениях ВКО нужно провести мониторинг, чтобы выявить, кто ложится в стационар без соответствующих показателей.
— В Великобритании 90 процентов пролеченных случаев «закрывают» на уровне первичной помощи. А у нас всего 30 процентов, остальные пациенты ложатся в стационар. В Восточном Казахстане самый высокий процент потребления стационарной помощи. Сегодня мы только при поверхностном осмотре насчитали до 20 процентов пациентов, которые могли бы пролечиться на уровне «первички», но почему-то их направили в стационар, — глубокомысленно рассуждала столичная чиновница.
Итак, наши врачи виноваты, что слишком много больных направляют в стационар! Вдумайтесь в эти слова, уважаемые читатели. Нынешним летом я сам столкнулся с такой реальностью, и понял, что сегодня легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем больному попасть в стационар. Впервые в жизни заболел воспалением легких. Участковый врач, посмотрев результаты анализов, приняла решение направить на стационарное лечение, ее беспокоил сильный воспалительный процесс. Но в медсанчасти №2 в госпитализации мне отказали. Поднимать скандал я не стал, мне нужно было проверить всю систему в чистом виде. Разобравшись, я понял, почему мне отказали. Оказывается, оплата за стационарное лечение производится уже после пролеченного случая. Документы из больницы направляются в комитет оплаты медицинских услуг. А там чиновники уже смотрят – платить или не платить. Они могут оплатить счет полностью, если посчитают диагноз обоснованным, могут перечислить 50% от требуемой суммы, если найдут диагноз не очень обоснованным. А могут и вовсе отказать в оплате, если посчитают, что такого больного не нужно было класть в стационар! А решения они принимают, изучая бумаги! Врач работает с реальным больным, он видит его состояние, ему принимать решение, глядя в глаза человеку. Человеку, который надеется на помощь, который страдает, потому что любая болезнь, пусть и не очень серьезная – это страдания, прежде всего моральные. А чиновник смотрит бумаги, и говорит – да это совсем не больной, что там, какие – то камни в почках зашевелились. Дома нужно баралгин пить, и ждать, когда камни сами выйдут! А эти сердобольные врачи его в стационар. Вот пусть теперь из своего кармана и платят, если такие жалостливые.
Каким образом Салидат Каирбекова «при поверхностном осмотре» определила, что 20% пациентов стационара могли пролечиться на уровне СВА – остается только догадываться. Может быть, она обладает способностями мага, вроде Кашпировского? И проходя по больничным палатам, сходу может определять – вот этот настоящий больной, а этот «так себе»? Ясно одно, что после такой критики желания направлять на стационарное лечение у наших врачей явно не прибавится».
Эта линия была принята в медицинскую практику. Сейчас, например, с инсультом больше 10 дней в больнице не держат. Знаю это потому, что совсем недавно такая беда случилась с моим тестем. Через 10 дней его уже выписали. Пожилого человека, под 80 лет, отправили лечиться домой. А ведь в советское время, которое сейчас так нещадно поливают грязью нынешние руководители, никаких конкретных сроков содержания в больнице не было. Смотрели по состоянию человека, и выписывали только тогда, когда врачи были уверены – болезнь отступила, и дальше с ней справятся уже на уровне поликлиники. Мне довелось тогда пролежать в стационаре 43 дня, а затем, с этим же заболеванием – 39 дней. За всё это время оплачивался больничный лист, естественно, сохранялось рабочее место, и если вдруг болезнь наступила в период отпуска – то отдых продлялся. Естественно, в больнице было полное обеспечение: лекарства, питание, процедуры и т.п. Никто и представить не мог, что нужно приносить медикаменты или продукты. Ещё один раз я пролежал 2 недели с довольно простой операцией – вырезали мешок с жидкостью на ахилловом сухожилии. Две недели после такой несложной операции! А уж с инсультом тогда больные лежали столько, сколько нужно, исходя из состояния. Выписывали только в случае устойчивого улучшения самочувствия.
На днях пришло печальное известие. Бывшего министра здравоохранения не стало. 23 июня она была госпитализирована с диагнозом инсульт в тяжёлом состоянии. Спасти Салидат Зекеновну не удалось. 3 июля она скончалась на 55-ом году жизни. Царство ей Небесное! Мы выражаем соболезнование родным и близким усопшей.
Да, все мы – простые смертные. И никому не дано знать, что будет завтра, а тем более, послезавтра. Воля Божья, судьба, стечение обстоятельств, карма – называйте это как хотите, но никто из нас не застрахован ни от чего. Ни от тюрьмы, ни от сумы, ни от болезни, ни от катастрофы. И конец у всех один. И последний земной приют у всех один – смиренное кладбище. Но не все это, к сожалению, понимают. Смешно и грустно видеть самодовольные лица тех, кто думает, что деньгами и властью он отгородился от всех несчастий. И его никакие невзгоды никогда не коснутся. Смешно и грустно видеть их надменные, презрительные взгляды в сторону «простонародья», их неторопливую, властную походку, манеры, что называется, «пальцы веером», золотые часы стоимостью в тысячи долларов на руках, чёрные джипы с «блатными» номерами. Но судьбе взятку не дашь, и откатом от её неизбежных поворотов не откупишься. У неё свой жёсткий приговор. И почему она нам его выносит – пока неизвестно даже самым маститым учёным. Поэтому лучше жить по совести. Может быть, на Высшем Суде согласие со своей совестью и станет главным аргументом при вынесении решения – казнить или миловать.
ДЕНИС
ДАНИЛЕВСКИЙ