О реформах высшего образования – уже состоявшихся и предстоящих
Реформы в образовании, как и в медицине, происходят у нас чуть ли не ежегодно. Однако ни к повышению качества обучения, ни к улучшению медицинского обслуживания эти постоянные преобразования пока не привели. На днях в Парламенте депутатская комиссия рассматривала этот вопрос, и на этом заседании были озвучены любопытные цифры: среди молодых людей в возрасте от 20 до 30 лет насчитывается 24000 безработных. Из них немало с дипломами о высшем образовании. Причиной проблем с трудоустройством молодых выпускников ВУЗов является низкое качество образования, лишь 30-40% обладателей университетских и институтских дипломов находят работу. Вот самый главный показатель работы нашей высшей школы. Мы обратились к нашему постоянному эксперту и автору, кандидату экономических наук Николаю Семеновичу Братишко, чтобы узнать его мнение о ситуации в высшем образовании республики и о предстоящей очередной реформе. Николай Семенович имеет большой опыт преподавательской работы, знает ситуацию в ВУЗах не понаслышке.
– Николай Семенович, что Вы думаете об очередном реформаторском рвении наших рулевых высшей школы?
– За последние двадцать лет это не первая инициатива о реформировании, но, не закончив одну программу, нельзя приступать к другой с иными концепциями. А все ли учитывает очередная программная концепция министерства для вывода отрасли образования из затяжного кризиса и падения престижа казахстанских дипломов? Остановлюсь только на высшем и послевузовском образовании, как наиболее близком по опыту своей работы.
Система образования в своей основе требует адаптации к изменениям внешней среды, которой является рыночная экономика. Но измученная оптимизациями государственная система образования в очередной раз подвергается такой «экзекуции» или линчеванию. Точного определения таким преобразованиям в русском классическом языке и не подобрать.
В программе Министерства предусматривается ежегодная ведомственная проверка вузов на соблюдение законодательства РК об образовании и лицензировании. И как всегда это производится в анналах одного ведомства, хотя практика повышения качества подготовки специалистов во многих странах, на которые мы теперь ориентируемся, предусматривает множество мероприятий. Это и внутривузовский, и министерский (ведомственный) контроль, и оценка вузов профессиональными союзами и ассоциациями (врачей, инженеров, юристов, архитекторов, художников, экономистов и т.п.) и другими общественными организациями. И это дает свои плоды, потому что уполномоченный государственный орган обязан прислушиваться к мнению общественности. А в настоящее время ведется работа по созданию общеевропейской ассоциации для контроля подготовки специалистов. У нас даже созданные аттестационные комиссии по специальностям для оценки выпускников функционируют практически на постоянной основе и являются «карманными» для вузов. Погоня за баллами и оценка по этим критериям ВУЗов является архаизмом. Кстати, полноценных критериев оценки ВУЗов не выработано.
– Наверное, один из немногих показателей работы ВУЗов за эти годы, который достиг существенного роста – это повышение стоимости обучения?
– Если за точку отсчета ценообразования в стране взять 2001 год, то коэффициент инфляции возрос в 2,35 раза, а средняя оплата за год обучения в ВУЗах Казахстана возросла в 340: 70 = 4,86 раза, что в два раза выше темпов роста инфляции. Образование стало менее доступно большинству граждан. Внедряемые системы грантов и накопительных кредитов, в принципе, не решают проблемы доступности образования и производят «закабаления» в долги будущих специалистов. Куда же направляются эти «заработанные» ВУЗами средства и ежегодно увеличивающаяся доля бюджетных ассигнований на образование, которая достигла в 2013 году 4,2% от ВВП.
Как разумно используются эти средства, прежде всего в высшей школе? И это не риторический вопрос. Сегодняшние государственные вузы размещены в прекрасных корпусах, до 10 корпусов каждый, в великолепных административных зданиях и презентабельных помещениях ректоратов, но все под охраной и за ажурными заборами. И это все великолепие получено от государства и облагорожено за счет средств бюджета и студентов. Теперь не стыдно показаться зарубежным коллегам, а знания, получаемые студентами – вроде бы вторичны. А вот учебные аудитории и лаборатории по-прежнему скудны и наглядными пособиями, и, особенно, компьютерами. Моральный срок эксплуатации компьютерной техники, установленный государством в налоговом кодексе – 2,5 года, а кабинеты вузов, колледжей и школ оснащены моделями 10-летней давности, а то и более. К ним соответствующее программное обеспечение. На производстве такая техника уже списана и отправлена в утиль. Еще сложнее ситуация с лабораторным оборудованием и учебными мастерскими, не имеющими станков с ЧПУ (числовым программным управлением), а это будущее качество продукции, которую станут выпускать завтрашние специалисты. Нет и другого оборудования, которое используется на практике. Научить на «пальцах» читать схемы и осваивать новую технологию, наверное, сложновато и для одаренных природой людей.
Следующий вопрос – оснащенность библиотек, в том числе электронными учебниками и пособиями, профильной специализированной литературой и подписными изданиями. Научить будущего специалиста обращаться со всеми информационными средствами в наш век просто необходимо, а самые свежие новости находятся в периодике. Еще серьезнее стоит задача при переходе казахского языка на латиницу к 2025 году. Какие для этого потребуются средства, и какой будет нанесен урон культуре и науке, всему, что наработано за прошедшие 80 лет, не считал никто.
– А как Вы относитесь к тому, что основным методом проверки знаний стало тестирование?
– Основная миссия образования в современных условиях – его непрерывность: «Научить учиться и применять полученные знания». Но само поголовное тестирование, положенное в систему реформы образования, с периода открытия великим И. П. Павловым рефлексов, относится к институтам «натаскивания и дрессировки», а современное обучение имеет дело все-таки не с животными, а с «гомо сапиенс» – человеком разумным, и такой метод повышения уровня образования просто неприемлем.
– Перейдем к одному из самых основных пунктов программы министерства – к оптимизации высших учебных заведений. Министр даже назвал точную цифру – в крупных городах, за исключением Астаны, Алматы, Шымкента и Караганды, должно быть не более одного частного вуза.
– Красной строкой в программе модернизации обозначено укрупнение ВУЗов по территориальному признаку. Во все исторические эпохи «штучный» товар, произведенный ремесленником, оценивался многократно выше массового или фабричного производства. Но в наше время громадные размеры вуза, благодаря более мощной валовой материально-технической базе помогают готовить более квалифицированные кадры. Хотя при этом эквивалентные затраты на одного обучающегося при укрупнении вузов могут остаться без изменения, или уменьшаются за счет усреднения. Но это еще не аргумент. Опыт такой оптимизации в соседней России привел к социальному взрыву и более 200 ВУЗов ждут своей участи, как не эффективные. В России не проанализировали критерии эффективности работы высших учебных заведений, в перечень неэффективных включены практически все учебные заведения искусства (театральные, художественные, историко-архивные, архитектурные и т. п.), а также периферийные учебные заведения педагогического профиля при не укомплектованности школ учителями, медицинские – при дефиците врачей. К сожалению, российский опыт при решении об оптимизации, нами не изучен. А ведь лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих.
Каждый второй ВУЗ РК готовит экономистов, теперь универсального профиля. Вузы готовят их не рационально, как и колледжи. Во многих учебных заведениях учебные группы, в связи с демографическим спадом, имеют от 3 до 10 студентов. Если посчитать себестоимость обучения, то пора устанавливать размер оплаты за образование порядка 500 тысяч тенге за учебный год. А ведь проще всего установить минимальный норматив обучающихся по специальности при лицензировании и не будет необходимости производить слияние вузов, закрытие специальностей и факультетов. Они сами ликвидируются. Вторым направлением оптимизации может служить повышение проходного балла при вступительном компьютерном тестировании. Этот балл уже повысили. Но здесь есть одна опасность – коррупция.
В сфере образования простая истина «кадры решают все или почти все» в наибольшей степени приемлема. Нельзя пройти мимо того, что вчерашний студент не может научить большему, чем это отражено в учебнике. Среднестатистический преподаватель ВУЗа РК, даже имеющий степени магистра или кандидата наук, не имеет практического опыта работы на производстве. Снижение требовательности к кандидатским диссертациям в последние годы (2008-2011 г.г.) создало прецедент общего снижения уровня преподавания в ВУЗах. Нормативная база и система стимулирования привлечения на преподавательскую работу специалистов-практиков не направлена на повышение кадрового потенциала учебных заведений. Критериями повышения заработной платы являются: участие в семинарах, публикация статей, общественная работа, научная работа, кураторство и самое смешное – оценка работы преподавателя студентами и др. Какой двоечник и разгильдяй поставит высокий балл требовательному преподавателю? Второй стороной этой проблемы является уровень зарплаты в сравнении с производством. Штатные преподаватели вынуждены брать более высокую нагрузку до 1000 и более академических часов. На высококачественную подготовку материалов для занятий требуется примерно такое же время. Задачка с одним неизвестным – когда заниматься наукой, подготовкой статей, практически ежегодной подготовкой УМКД (учебно – методический комплекс дисциплины) с переводом на государственный язык? И главное, каким образом, при такой загрузке преподавателей, будет происходить переход ВУЗов к «формату исследовательских университетов»? И все эти проблемы существуют в ущерб качеству образования. Что лучше в создавшейся ситуации для подготовки высококвалифицированных кадров – практик с определенным опытом работы или кандидат или магистр, «не нюхавший пороха»? Практика можно научить преподавать, но не всякого. «Академика» следует направить на производство как минимум года на два. Не на краткосрочные курсы повышения квалификации, а на производство!
– Что Вы скажете о стремлении внедрять в нашу образовательную систему международные стандарты?
– Стремление интегрировать образовательный процесс РК в рамках Болонской декларации в Европе похвально, хотя однозначной оценки этого процесса в обществе нет. Но сама Декларация, принятая еще в 1999 году и подписанная сорока Министрами образования Европы, содержит общие предложения, рекомендуемые для взаимного признания дипломов и, в то же время, содержит положения о разумном ее использовании с учетом местных условий. Основополагающими принципами этой декларации является переход на двухуровневую систему высшего образования: бакалавриат и магистратура, а также переход на модульно-кредитную систему обучения. Будущее трудоустройство по европейским нормам для бакалавра дает право только в должности «младшего специалиста», что не отвечает запросам людей, окончивших ВУЗ. Следовательно, возникает вопрос о продолжении образования в магистратуре, в которой высокая стоимость обучения и количество мест ограничено. Или нужно согласовать институт «младшего специалиста» в системе экономики страны директивным актом. Бакалавр – это уже не техник, но еще и не инженер или специалист, в современном понимании.
Болонская декларация провозглашает повышение качества образования путем создания условий для высокой мобильности студентов, магистрантов и преподавателей, возможности пройти обучение в любом университете Европы, а для студентов в обязательном порядке пройти не менее одного семестра обучения в другом ВУЗе. Хорошая рекомендация, только она пока не выполняется в Казахстане.
В России не стали полностью копировать Болонскую систему образования, принимая основные посылы, а то лучшее, что было выработано десятилетиями советской школы, решили сохранить. В частности – набор обязательных дисциплин на младших курсах и введение дисциплин по выбору студента, но не более 40%. Кстати, и в самой Европе не все сломя голову бегут за этой декларацией. Возьмем опыт Кембриджского университета, где декларация принимается только как один из вариантов для построения совершенной системы образования.
– Как всегда предстоящая реформа обрастает тревожными ожиданиями. Говорят, что даже планируется объединить два университета в Усть-Каменогорске – Восточно-Казахстанский государственный им. С. Аманжолова и Восточно-Казахстанский государственный технический им. Д. Серикбаева. Что Вы думаете по этому поводу?
– Что ждет высшее образование Восточного Казахстана – пока не озвучено и не конкретизировано. Ясно остается одно, что перемены будут, и благодаря Министерству науки и образования РК будет, возможно, создан еще один симбиоз «широкого профиля узкого знания». Но нужно ли это делать? Лучше хорошо подумать, семь раз отмерить, перед тем, как один раз отрезать. Два государственных университета – технический им. Д. Серикбаева и государственный им. С. Аманжолова имеют хорошую материально-техническую базу и по 6 тысяч студентов каждый. И подобые планы по укрупнению мощных государственных вузов не должны возникать даже в мыслях. В то же время власти вот уже более 10 лет не могут справится с закрытием филиалов других вузов. Удалось «оптимизировать» только один Восточный гуманитарный институт и ликвидировать филиал Карагандинского государственного технического университета.
От того, чему и как мы научим подрастающее поколение, будет зависеть благополучие страны в будущем. По сегодняшней ситуации пока не видно значительных сдвигов в лучшую сторону. Болонская система модернизации образования не дает рецептов повышения грамотности, не учитывает национальные особенности и традиции. Наверное, нужно разобраться в ключевых проблемах системы образования, прежде чем затевать очередную реформу. И ответить на главный вопрос – для чего существует высшее образование? А ответ на него очень прост – высшая школа должна готовить квалифицированных специалистов, которые будут востребованы на рынке труда.