Смена администрации в США всегда является глобальной новостью. Приход Дж. Буша младшего в Белый Дом сопровождался по всему миру опасениями, которые подтвердились, а избрание Барака Обамы — надеждами, которые не оправдались. Но никогда ещё на нового хозяина Овального кабинета не смотрели с такой растерянностью и недоумением. Никто толком не знает, чего ждать от правления Дональда Трампа. Что вполне естественно — он сам этого не знает.
Набор популистских лозунгов, с которыми вернулся к власти престарелый эксцентричный миллиардер, звучит достаточно грозно, чтобы напугать американскую либеральную публику, но они совершенно не дают представления о приоритетах и стратегии внешней политики. Да, Трамп намерен бороться с иммиграционным потоком из Латинской Америки в США и с китайской конкуренцией на внутреннем и мировом рынке. Но таких приоритетов явно недостаточно, чтобы вокруг них строить политику глобальной сверхдержавы и мирового гегемона, каковым всё ещё остаётся Америка.
Проблема в том, что приход Трампа сопровождается уникальным идеологическим кризисом, когда под сомнением оказываются все привычные принципы, на которых строилась политика в США. На протяжении десятилетий в Вашингтоне существовал двухпартийный консенсус относительно основных приоритетов и ценностей, лежащих в основе внешней политики. Конечно, дискуссии были, и довольно острые, но они касались больше вопросов тактики, чем стратегии. А стратегические принципы, которых придерживались сменявшие друг друга администрации (в отношении Европы, СССР, России, Латинской Америки, Ближнего Востока и т. д.), воспринимались как объективное отражение национальных интересов. И что важно, такое видение внешней политики разделяло большинство не только элиты, но и американского общества.
Исключение, разумеется, составляли левые, жёстко критиковавшие вмешательство США в любой части света. Но беда в том, что они критиковали политику Америки с позиции её жертв, т. е. как бы извне, не предлагая ни собственного альтернативного видения национальных интересов, ни стратегии, которую можно было бы реализовать на практике.
В итоге позиция левых лишь усиливала их маргинальность и никак не влияла на внешнеполитическую дискуссию.
Ситуация с Трампом совершенно новая. Он публично ставит под сомнение общепринятые стратегические принципы (например, евроатлантическую солидарность), но ничего внятного не предлагает взамен. Он чужд в равной степени и привычному буржуазному морализму элиты, и критическому морализму левых. Америка должна быть снова «great», но что стоит за этим лозунгом, непонятно: то ли государственное (державное) величие, то ли просто приятное времяпрепровождение («great time»).
Как изменится на практике внешняя политика США? Как ни странно, перемены могут оказаться не очень значительными. В условиях, когда цели, ценности и приоритеты остаются неясными, аппарат Государственного департамента и Пентагона, как и любая бюрократия, будет действовать по инерции. Возможны внезапные и странные зигзаги, вызванные личным вмешательством совершенно некомпетентного президента, но с большой долей вероятности можно предположить, что итоговый курс всё равно будет выравниваться в привычном духе.
Значит ли это, что неопределённость, порождённая Трампом, никак не повлияет на международные отношения? Нет, повлияет — и очень существенно. Но не столько на действия США, сколько на поведение других игроков. В условиях неопределённости одни становятся крайне осторожными, другие начинают тестировать границы, третьи пытаются формулировать собственные правила. И это, с большой долей вероятности, создаёт предпосылки для перемен.
Прямым следствием новой неопределённости, на мой взгляд, стало перемирие между Израилем и ХАМАС, которое, в сущности, не особо устраивает обе стороны. Ясно, что в Израиле боятся ухода США с Ближнего Востока, а исламисты об этом мечтают. Но столь разные подходы привели конфликтующие стороны к одинаковым вынужденным действиям.
Борис Кагарлицкий
Историк, социолог. Бывший директор Института глобализации и социальных движений (ИГСО).
https://rabkor.ru/columns/editorial-columns/2025/01/28/trumps-uncertainty/