Читатели, наверное, вдоволь посмеялись, когда узнали, что в числе инновационных проектов в Восточно-Казахстанской области значатся такие, как переработка кобыльего молока и выпуск кумыса. Какие же это инновации? Наверное, уже лет 500 этим делом занимаются в казахской Степи. Может быть, в инновации записать еще плетение лаптей? Или вязание веников? Зачем смешить народ и весь мир?
Вообще вопрос об индустриально-инновационной экономике решается у нас интересно. Сверху, из Астаны, поступило указание: будем приступать к форсированному индустриально-инновационному развитию. Именно к форсированному. Дана команда на места: присылайте проекты. И на местах, в областях, начали чесать головы – а что бы записать в программу ФИИР (форсированного индустриально-инновационного развития). Акимы областей спустили задание акимам районов и городов. Те, в свою очередь, начали теребить предпринимателей – давайте проекты. А где они их возьмут, если у нас бизнес в основном торговлей занимается? И какие вообще инновации могут быть на уровне районов? Ведь инновация – это прорыв, прежде всего, технологический прорыв! Что можно сделать на уровне района? Чудо – маслобойку? Но поскольку проекты нужны для цифр, для отчета наверх, то и появляются вот такие абсолютно абсурдные «проекты», как переработка кобыльего молока. Или, как в Усть-Каменогорске – строительство колбасного цеха. Хочется спросить акима областного центра Темирбека Касымжанова – а что колбасу только сегодня изобрели?
Недавно аким ВКО Бердыбек Сапарбаев вновь отчитал своих подчиненных акимов за то, что мало проектов в области ФИИР. А в некоторых районах вообще нет ни одного. Но эти акимы районов, все-таки, поступают честнее. Не пишут проекты ради «галочки», не высасывают из пальца, а откровенно говорят: нет таких. Какие инновации могут быть в полупустынном Абайском районе? Зачем обманывать самих себя и весь народ? По сути, программа ФИИР только перечисляет вновь появляющиеся любые виды деятельности, пусть даже это будет мастерская по заточке ножей. И на такие «инновации» родом из XVIII-XIX веков выделяются государственные деньги! И немалые деньги! Миллиарды, десятки миллиардов тенге!
А знают ли нынешние руководители, что такое вообще инновация? Представляют ли, в чем заключается современная индустриализация? Представляем ли мы сами, что необходимо сделать для технологического прорыва на уровень XXI века, в котором мы живем уже 13 лет?
Мы предлагаем вниманию читателей беседу Марата Мазитовича Мусина – доктора экономических наук, заведующего кафедрой антикризисного и стратегического менеджмента Российского государственного торгово-экономического университета и Сергея Семеновича Губанова – доктора экономических наук, профессора МГУ, главного редактора журнала «Экономист» (беседа опубликована в журнале «Сверхновая реальность», мы публикуем лишь некоторые фрагменты этой беседы).
Новая индустриализация. Прогресс или регресс?
М.Мусин: Экспортно-сырьевая модель себя исчерпала. Что может прийти ей на смену?
С.Губанов: Объективные ограничения экспортно-сырьевой модели и впрямь уже абсолютно ясны. Мы действительно переживаем ныне зримый дефолт этой модели. Он особенно нагляден по трудностям со сбалансированием бюджета страны. Бюджет приходится нещадно резать по расходам. И, в то же время, нет здоровых источников увеличения доходов. Это проблема не просто текущая, не просто краткосрочная, а системная. Без практического решения вопроса о новых источниках развития и пополнения госбюджета – источниках индустриальных, прочных, фундаментальных, долгосрочных – немыслимо практическое решение ни одной из экономических и социальных задач. Таким образом, говорить еще раз о бесперспективности экспортно-сырьевой модели уже излишне, потому что ее ограниченность стала очевидной. Что такое негодное – абсолютно ясно. Поэтому важна постановка вопроса о том, чем заменить негодное, и как?
В первую очередь следует определить: что такое пригодное? Точки зрения здесь кардинально расходятся. Но, по сути, тоже сформировались две позиции. Одна из них прогрессивная, а другая – реакционная. Есть еще застойный сценарий, связанный с сохранением экспортно-сырьевой модели, но рассматривать его, как я уже сказал, было бы напрасной тратой времени, ибо его бесперспективность доказана сейчас исчерпывающе самой реальностью. И без того ясно, что существование за счет добычи и экспорта сырья превращает компрадорскую страну в живой труп, обреченный на разложение заживо. По данному поводу спорить больше не о чем: с компрадорским существованием должно быть покончено.
Что взамен – вот в чем вопрос. Ответ на него теперь несложный, поскольку фактически предстоит выбрать одно из двух: либо неоиндустриальный и социальный подход, либо «постиндустриальный» и асоциальный. Никакого третьего больше нет и быть не может.
Выбор неоиндустриального пути есть прогрессивный, ибо он гарантирует подлинный подъем нашей страны – подъем и производительности труда, и уровня жизни социального большинства. Выбор «постиндустриального общества» есть реакционный и ложный – он ведет государство лишь к очередному обману. Почему?
Потому, что главная идея, которая вкладывается в «постиндустриальную» идеологию – это деиндустриализация страны. А деиндустриализация означает сохранение того, что есть сейчас, то есть сохранение страны во власти диктатуры продажности и компрадорского капитала, который держит нашу страну сырьевым придатком иностранных транснациональных корпораций. Деиндустриализация означает, далее, все ту же неспособность самостоятельно производить современные микропроцессоры, двигатели, автоматизированные приборы и машины, оборудование и технологии технотронного уровня, лабораторные и опытно-экспериментальные комплексы для фундаментальной и прикладной науки, научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Деиндустриализация означает неспособность нашей страны самостоятельно создавать новые высокопроизводительные рабочие места.
Но надо понимать: раз страна выбрасывается из сферы высокотехнологичной индустрии, то она вычеркивается из современной эпохи самой истории. Поэтому деиндустриализация, которую всячески оправдывают «приобщением», якобы к «постиндустриальным ценностям» равносильна экономическому четвертованию государства…
…Таким образом, есть предельно точный критерий: отношение к неоиндустриализации мгновенно показывает, какая это позиция – в интересах нашей страны или против ее интересов. Данный критерий позволяет безошибочно отличать прогрессивное от реакционного во всем: в идеологии, политике, экономике, социальной позиции. Он дает возможность очень четко ориентироваться в текущей расстановке сил.
С научной точки зрения, а она подтверждена всем ходом современной истории, никакой альтернативы новой индустриализации нет и быть не может. Через этап неоиндустриализации так или иначе предстоит пройти всем странам мира, как ранее – через этап электрификации…
Что такое новая индустриализация. Что
в ней такого особенного?
Новая индустриализация – это создание первоклассного индустриального базиса для инноваций.
В отличие от старой, или первичной индустриализации, новая индустриализация, будучи уже вторичной, воплощает в себе качественно более высокую ступень развития. Первичная индустриализация состояла в электрификации производительных сил. Ее ход известен по опыту и западных стран, и нашей страны.
У нас электрификация была проведена с запозданием, в форсированном ключе, так как история не оставила нам другого выбора. Данную историческую задачу наша страна решила блестяще, с великолепным результатом. В СССР электротехнический комплекс, электромеханическое станкостроение и приборостроение были на передовом уровне для своего времени. Кульминационной точки развития весь наш комплекс электрифицированных производительных сил достиг примерно к концу 1960-х – началу 1970-х гг.
Но дальше наступил не закат индустриализации, как многие думали, а черед второй фазы индустриализации – когда производительные силы, оборудование, рабочие места начали все масштабнее автоматизироваться. Решающей предпосылкой к тому явилась так называемая микропроцессорная революция. Микропроцессор, будучи цифровой машиной, начал занимать место базисного продукта, наряду с кВт/ч электричества. Появилось ядро цифровых компьютеризованных технологий, стали накапливаться факторы, необходимые для компьютеризации производительных сил и создания системы автоматизированных машин. В общем, вторая фаза индустриализации непосредственно и напрямую связана с тем, что кратко можно назвать «оцифровыванием» производительных сил. С 1970-1980-х гг. наличие собственного производства микропроцессоров, или цифровых машин, стало первейшим признаком неоиндустриальной мощи современной державы. Дело в том, что передовой микропроцессор представляет собой концентрат всех передовых достижений фундаментальной и прикладной науки, инженерной и конструкторской мысли, технологий, организации и планирования производства.
Для того чтобы понять, что электрификация и компьютеризация народного хозяйства суть двуединый и двухфазный, но один и тот же процесс, приведу простой закон, который, надеюсь, доступен для понимания в любой аудитории. Этот закон гласит, что автоматизировать и компьютеризировать можно то, и только то, что предварительно электрифицировано.
Перед нами вроде бы простой технический закон, но ни единого исключения из него не бывает. И значение его громадно. В соответствии с ним, современное общество объективно должно пройти две фазы одного и того же процесса – индустриализации. Каких-либо национальных исключений из данного исторического закона нет, и не может быть. Разные страны лишь по-разному и с различной скоростью следуют его требованиям: одни впереди, а другие позади.
Безусловно, индустриализация не заканчивается 1970-ми годами. В передовых индустриальных странах 1970-ми годами заканчивается, в основном период электрификации. Говорю «в основном», ибо не электрифицированными все еще остаются автотранспорт, земледельческие машины, речные и морские суда и так далее. Став результатом, электрификация одновременно стала предпосылкой для того, чтобы человечество могло пойти вперед, к автоматизации и компьютеризации рабочих мест, физического и умственного труда. К автоматизации не только рабочих машин, например станков, но к автоматизации управляющих машин. Вот почему неоиндустриализация начинается с микропроцессорной революции, когда микропроцессор становится таким же базисным, социально доступным продуктом, как электричество, как кВт/ч.
В процессе новой индустриализации качественно изменяется человеческая деятельность: растущую массу времени – и рабочего, и научного, и творческого человек посвящает познанию и изобретению автоматизированных машин. В свою очередь, автоматизированные машины с микропроцессорным управлением берут на себя функции замещаемого ими труда, функции безлюдного технологического процесса. Система автоматизированных машин мало-помалу замещает человека в стандартных технологических операциях производства.
Отсюда связка новой индустриализации с принципами безлюдности, безотходности, рециркуляции ресурсов. Если первая индустриализация дала производительные силы вместе с копотью, сажей, выбросом отравляющих вредных веществ, будучи «грязной», то вторая индустриализация по определению является экологически чистой, поскольку призвана устранить последствия первой, «грязной». Поэтому на Западе неоиндустриализацию часто отожествляют с третьей, или «зеленой», промышленной революцией. Такое отожествление хотя и неточное, но допустимое: оно отражает экологически чистую природу новой индустриализации. Однако правильнее все же говорить о неоиндустриальной революции, задачи которой гораздо шире экологических…
Вот что такое инновации и новая индустриализация в представлении ведущих прогрессивных ученых-экономистов. Это микропроцессорная революция, это повсеместная автоматизация производства, это создание машин, не только выполняющих за человека производственные операции, но и управляющих машин, берущих на себя некоторые функции управления. Подошли мы, хотя бы на полшага к решению этих великих задач? Ответ очевиден, если посмотреть перечень проектов в ВКО, которые власть называет «индустриальными и инновационными». Кроме переработки кобыльего молока и производства кумыса, в этом впечатляющем списке переработка шерсти с обезжириванием, создание племенного репродуктора и откормочной площадки, переработка древесины с выпуском фанерного листа.
А какие планы в индустриальном центре не только области, но и всего Казахстана – Усть-Каменогорске? Про колбасный цех мы уже сообщили в начале статьи. А еще есть проекты возведения кирпичного завода, производства газобетона и пластика. С большой натяжкой к индустриальному можно подвести проект строительства сталеплавильного завода. Но и это уже вчерашний день. К тому же, и эти проекты всего лишь на бумаге.
А может быть, новая индустриализация уже совершилась? – спросит читатель. Ведь компьютеры имеются в каждом офисе, да и почти в каждом доме. Число пользователей Интернета растет. Имеются. Но для чего они предназначены? Вести документацию, бухгалтерский учет? Или сидеть днями и ночами в социальных сетях? Или забыв обо всем играть в игрушки? Смотреть порнографию или заниматься виртуальным сексом? Выкладывать видео с драками и избиениями?
А нужна ли новая индустриализация новым хозяевам жизни? Зачем тратить средства на какую-то микропроцессорную революцию, если можно нанять рабов, которые за миску супа и кусок хлеба сделают работу без всяких микропроцессоров?
В следующих номерах мы продолжим разговор о новой индустриализации и инновациях.
Денис ДАНИЛЕВСКИЙ