Когда ходишь по очередям – можно почувствовать себя частью некоего бессловесного стада, с которым можно делать все, что захочешь. Нам не хочется себя чувствовать баранами, мы готовы защищать свои интересы. А вы? 
Автору этой статьи удалось пройти флюорографическое обследование за два раза. Представляете, обошлось без третьей попытки. Хотя, очередь была очень даже преогромнейшая. И в этой очереди было достаточно много людей, негодующих на местную власть. Они негодуют, но молчат и ничего не предпринимают.
Так вот, памятуя, что в Амбулаторном центре всегда с утра многолюдно, решил гражданин прийти ближе к обеду, и явился на флюорографию к 11.30. Ведь режим работы регламентирован с 10 до 13 часов. Пришел, простоял до 13.30, и… перед ним прием был окончен.
В следующий раз, 30 октября, он пришел на обследование в 9.30, и… был записан в тетради в очередь на прием уже 35-м. А к моменту его ухода из центра, очередь дошла до 70 человек. Возникает вопрос: почему? Что, в Усть-Каменогорске нет больше флюорографических кабинетов? И, почему, прием ведется только до 13.30, а при этом, умудряются еще перерывы устраивать по 30 минут? Загадка, наверное, кроется в видеоролике, который крутился в момент ожидания подхода очереди. В конце ролика было написано: «Подготовлено по заказу Министерства здравоохранения и социального развития Республики Казахстан». А второй ролик вещал про страховую медицину.
Скажите, а не связано ли одно с другим? В Амбулаторном центре, при наличии такой очереди, закрыт второй кабинет флюорографии на четвертом этаже, а на прием записывают толпу людей, которая однозначно не сможет вся пройти обследование. Маются люди в очереди, а им тут про страховую медицину вещают, и возникает смутное ощущение, что именно в этом подвох: сделают страховую медицину и очереди рассосутся. Но, будет ли так?
Если нуждающихся в обследовании останется такое же количество, кабинетов флюорографии тоже, а подход медиков к народу не изменится – на наш взгляд, вся страховая медицина перейдет мгновенно из качественного результата в количественный, даже еще не начавшись. То есть, мы будем успевать отстегивать и в государственный карман, как делаем это уже сейчас, при переносе сроков начала страховой медицины на 2020 год, отстегивать в карман недобросовестных медиков, да все так же толпиться в очередях. Ведь уже налицо недобросовестность государства: оно берет с нас за услуги, выполнять которые совсем не спешит! А народ молчит!
Народ также молчит и когда для него, на его налоги, не чистят дороги, не наносят дорожную разметку, не ставят дорожные знаки, не выдают рабочие тетради в школах, не выполняют обещание сдерживать цены на тарифы. Молчит, когда у него на глазах зеленый город превращают в пустыню, когда ведется перепланировка улиц и дорог без учёта общественного мнения. И во всех других случаях население молчит!
Это нам напоминает отрывок из второй части «Повести о Ходже Насреддине» Леонида Соловьева: «Сегодня утром Агабек назвал цену второго весеннего полива; на этот раз он хотел не денег: он задумал жениться и потребовал себе в жены черноглазую маленькую Зульфию, дочку всеми уважаемого престарелого земледельца Мамеда-Али. Пораженные таким требованием, чоракские старики отказали Агабеку; он усмехнулся, – в таком случае пусть платят деньгами, четыре тысячи таньга.
Четыре тысячи! Во всем Чораке, у всех жителей совместно, никогда не бывало таких денег! Старики полдня выстояли перед Агабеком; они были такими жалкими, придавленными: старые домотканые халаты, грубые порыжевшие сапоги, белые бороды на темных морщинистых лицах, согбенные спины, заскорузлые руки, сложенные в знак почтения на животах… Агабек остался непреклонен: или Зульфия, или четыре тысячи.
С этой вестью и вернулись старики в чайхану.
Какая поднялась буря негодования, гнева! Словно раскаленным ветром опахнуло чоракцев: кулаки сжались, лица потемнели, глаза зажглись зловещим огнем. Казалось – еще минута, и они все поднимутся, пойдут на Агабеково логово, разнесут и размечут его!
Но так не случилось. Буря прошумела, не причинив Агабеку ни малейшего вреда. В жилах у каждого чоракца нашлась трусливо-рассудительная капля, и она взяла верх. Одному она говорила: «Но ведь это же не твою сестру требует Агабек!», другому шептала: «Слава Аллаху, опасность не коснулась моей дочери!», третьему советовала: «Береги свою собственную невесту и не суйся в чужие дела». Гнев быстро иссяк, пламя в сердцах погасло, кулаки разжались, плечи обвисли, спины согнулись. И если бы Агабек появился сейчас вблизи чайханы, все поклонились бы ему так же раболепно, как и вчера».
Разве не так? Народ, чьи отцы и деды шли на фронт, защищать Родину от фашистских захватчиков, чьи предки основали государство, ставшее предшественником Республики Казахстан – молчит, бушуя только в своих кухнях, да на диване, перед монитором компьютера.
Народ молчит. Но его молчание особое. Оно гневное, это самое молчание, и гнилое. Да-да, это молчание гнилое. Потому что оно, это молчание, не совсем молчание. Оно выливается в гневные комментарии к новостям в интернете. А еще оно гневное по отношению к соседям и незнакомым встречным людям – вот тут оно гневное дальше некуда, особенно со стороны тех, кто норм Закона не то что не знает, а даже не желает понимать. И мы это тоже расцениваем как молчание, потому что диванные протестанты и протестанты против таких же, как они, простых смертных, никогда не станут выступать в защиту общественных интересов!
Да, читая новости о вырубке деревьев, разрушении парков, реконструкции улиц и тому подобных вещах, мы увидим множество криков, что нужно писать петиции. Но, пишут эти петиции единицы, да, к тому же, совершенно не понимая, что петиция ни к чему не обязывает. Петиция – это одна из форм жалобы или заявления, которая будет рассмотрена в порядке норм законодательства, и на которую дадут ответ, наподобие такого: «все законно, спите спокойно и дальше перед своим монитором».
Мало того, эти протестующие с дивана, унитаза, кухонной табуретки или автомобильного кресла, умудряются мешать тем, кто действительно пытается строить правовое государство, требуя ответа от чиновников и правонарушителей!
Возьмем скандал с рабочими тетрадями в одном из регионов Казахстана. Лишь угроза подачи в суд помогла получить то, что полагается по Закону для учащихся. А сколько грязи от других родителей выслушали те, кто бился за права своего и чужого ребенка! От трусливых почитателей диванных склок, неспособных защитить своего ребенка.
В той же повести сказано: «Они сошли с мостика, направились прямо на Мамеда-Али. Старик не хотел встречи с ними, но пришлось.
– Кто? – окликнул Агабек.
– Я, Мамед-Али. Охраняю воду.
– А, Мамед-Али! Ну, охраняй, охраняй. Да смотри не забывай охранять и свою дочку: ведь после этого полива она будет следующей…
Лицо старика загорелось. Он вскинул голову, чтобы достойно ответить, и промолчал. Отравленная капля в его крови не дремала. Утром она уступила, а сейчас взяла отплату за утреннее. Эта капля была главной союзницей Агабека и всех других Агабеков, сколько их ни есть в мире, главной опорой их неправедного могущества. «Каждый за себя», – шептала она людям. Ложь! Те, которые живут по этому правилу, никогда не могут постоять в больших делах за себя!»
Эти табуреточно-унитазные протестующие, пошумев, пойдут лопать очередной бутерброд с колбасой, и лишь когда этот самый бутерброд будет у них выхвачен изо рта – вот тогда они начнут возмущаться, но только по поводу своего бутерброда, и им будет плевать, что у кого-то рядом забрали не бутерброд, а все его имущество! Кто из той же очереди в Амбулаторном центре задумался над вопросом: а не предпринять ли мне меры за то, что в этой больнице сотворили со мной? Почему налогоплательщик должен обслуживаться таким образом? Он мало платит? Физиономией не вышел? В чем дело? Задайте этот вопрос в суде! Ан, нет – побухтели и разошлись!
Или, возьмем другой пример: недавно закончилась судебная тяжба между собственником квартиры и одним из КСК в Усть-Каменогорске. Единицы из собственников поддержали попытку наведения порядка. И подавляющему большинству безразлично, что некто из КСК умудрился подделать подпись истца в протоколе, и в протоколе же у КСК расписался умерший пару месяцев назад собственник! Зато, сколько грязи было выплеснуто в адрес истца, даже в суде. А вы представляете, что тогда творится в условиях меньшей официальности? На тех же собраниях?
Хорошо, все правильно вы говорите, а что же делать? – могут спросить читатели. Смотрим Конституцию Республики Казахстан. Статья 13 пункт 2 «Каждый имеет право на судебную защиту своих прав и свобод». Вот и ответ на вопрос – что делать? Защищать свои права в суде. Суть в том, чтобы в нашем, с несколькими сотнями тысяч населения, городе Усть-Каменогорске, нашлась группа неравнодушных людей – пара десятков, пара сотен или, на худой конец, десяток – которые завалили бы суды исками против тех, кто втаптывает наши с вами права в грязь. И хотя бы пару тысяч во всей стране. А остальные не то, что не помогали, а хотя бы, не мешали!!!
Дороги не чистятся – иски в суд, ремонт плохой – иски в суд, не выдали что-то, что обязаны по Закону – иски в суд, Минздрав что-то недоработал – иск, нет бесплатных лекарств – в суд, да еще и с требованием компенсировать расходы на покупку отсутствующих медикаментов. МВД не исполнило обязательства – иск… Иск, иск… Десятки, сотни, тысячи исков в отношении недобросовестных зажравшихся «Агабеков» – и завтра с них спросят: «Чем вы там вообще занимаетесь? В отставку его, в отставку!» А норма Закона всегда будет работать против них – надо только не полениться и отыскать ее.
Рассуждаем мы об этом, и понимаем, что очень трудно будет найти хотя бы десяток людей в городе и несколько сотен по стране, готовых судиться с Системой. Сработает тот самый принцип, о котором писал еще Чехов: «Как бы чего не вышло». Ведь нужно будет совершить настоящий психологический переворот, по нынешним временам даже подвиг, решиться на противостояние, хотя бы и судебное. Потребуются расходы – нужен адвокат, или представитель. В крайнем случае, самим придется постигать юридический ликбез, чтобы составить иск, и аргументировано отстаивать свои требования в суде. Нужно потратить время, любой суд – это, как минимум, 4-5 слушаний, месяц-полтора продолжительность, а потом апелляция, возможно и Верховный суд. Это нервы, это не всегда победа…
А главное – придется преодолеть страх. И это, пожалуй, самое тяжелое условие. Помогали мы как-то жителям дома, на первом этаже которого располагалось кафе, и арендатор (даже не хозяин!) беспредельничал, отравлял жильцов верхних этажей смрадом из кухни. Так вот, ходили, бились всего трое. Бабушка под 80 лет, и молодые муж с женой, которые почему-то помогали ей. Они писали бумаги, ходили по акиматам и прокуратурам, подавали в суд, оплачивали услуги представителя. «А где же остальные?», — спрашиваем. «Боятся!». «Чего боятся?». «А этот арендатор сказал, что те, кто протестует – будут уволены». «Как же он их уволит, если они не у него работают, да и откуда он знает, кто и где работает?». «Он сказал, что пойдет по предприятиям, у него везде связи, и попросит, чтобы уволили».
Нужны ли еще какие-то комментарии?
Агентство правовой
информации и журналистских расследований «Витязь»