p>Полковник Бахромеев с утра был в превосходном настроении, несмотря на усталость. Вчера его ребята провели уникальную спецоперацию по захвату организованной преступной группы, всю ночь их допрашивали. И теперь в Захолуйске должно было наступить временное, но затишье. 
Полковник вытянул ноги, откинулся в кресле, закрыл глаза и расслабился. Но, долго ему отдыхать не пришлось. Дверь открылась, и вошел его первый зам Дергачев:
– Разрешите?
Полковник открыл глаза и кивнул. Дергачев прошел к столу и сел:
– Василий Степаныч, у нас проблема.
– Что случилось?
– Что-то непонятное в городе происходит. С утра ни одного вызова полиции. Раньше мы в это время уже, как говорится «язык на плечо», а сегодня ни-ни!
– Ну, и чего тут плохого? Значит работаем!
– Как знать, Василий Степаныч. Чует мое сердце: не к добру это. Надо наш новый план работы отменять.
– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – отмахнулся Бахромеев. – Просто наведем скоро в городе порядок, и все.
– Вы как хотите, а я всех ребят направлю на отработку города. Пусть задерживают всех подозрительных.
– Ну, отправляй.
Через час в Управлении остались только дежурные да начальство. Весь личный состав разошелся по городу в поисках нарушителей правопорядка. Полковник пошел в столовую, пообедал. До вечера все было спокойно. Началось все со звонка из ГУВД:
– Бахромеев? Ты чего там, собака, задумал?
– В смысле?
– Почему от тебя ни одной строчки в сводках? Скрываешь учет? Смотри у меня! Если так пойдет, я сам лично приеду, – скороговоркой выпалил генерал-майор Веретенников.
В трубке запикали короткие гудки. Полковник пожал плечами и закурил. Распахнулась дверь, в кабинет ворвался Дергачев:
– Мне только что позвонили, сказали о проверке! Я вас предупреждал.
– Ты чего такой нервный? Пока никакой проверки не будет. Ну, а если будет, ну, проверка, и что? Мы же ничего не совершили?
– Да? А как нам им обосновать тот факт, что за время отработки ни одного задержания?
– То есть как? Ты с ума сошел? В нашем городе ни одного задержания? – подскочил Бахромеев.
– Я о том и говорю! Ни одного.
– Срочно собери весь личный состав на плацу. Будем разбираться!
Дергачев вышел. Бахромеев зашагал из угла в угол, чувствуя недоброе. Через полчаса все собрались на плацу. Бахромеев заорал:
– Сегодня нами была проведена отработка города. Вы должны были проверить все неблагополучные семьи, притоны, подучетных лиц, отработать кафе и улицы. Где результаты?
Принесли отчет. Все было проверено, но не зарегистрировано ни одного пьяного, не было выявлено сбыта краденного, даже нарушителей на дорогах не было. Полковнику нечего было сказать. Он только крякнул и приказал по одному следовать в кабинет:
– Ты по каким адресам ездил? – спрашивал полковник подчиненного. Затем полностью записывал ответ. По окончании опроса сам выехал на места. И все подтвердилось – все семьи оказались благополучными, наркоманы словно растворились, алкоголики тоже. Полковник постоял на перекрестке, но все машины ехали строго по правилам.
Всю ночь полковник не сомкнул глаз. Утром позвонили из наркологии:
– Господин Бахромеев, это что у вас происходит? Нам за сутки не поступило на освидетельствование ни одного пьяного! Сверху звонили, требовали. Что вы там затеяли?
– Да нет пьяных, нет! Я что их, рожу вам?
– Придумайте что-нибудь. У нас ни одной госпитализации. Могут бюджет сократить…
Полковник бросил трубку и задумался. Позвонили из ГУВД:
– Бахромеев, так продолжаться не может! Раньше у тебя одних убийств за сутки до пяти доходило, а за эти сутки даже мелкого хулиганства не зарегистрировано!!! Ты допрыгался, Бахромеев, я тебя предупреждал. Теперь жди, сам еду.
Полковнику стало весьма печально. Он вызвал подчиненных. Ознакомив всех с ситуацией, попросил высказывать мнения. Подчиненные в один голос твердили одно: надо отменить введенный новый план работы.
На следующий день приехала комиссия. Перетрясли весь город. Но преступлений не нашли. Генерал-майор похвалил Бахромеева и рекомендовал действовать по плану. Бахромеев повеселел, поругал подчиненных за излишнюю осторожность.
Через месяц, ровно 1 января Бахромееву стали поступать звонки. Первым позвонил начальник Налогового Управления:
– Господин полковник, – гнусаво говорил он в трубку. – Вы отдаете себе отчет о происходящем? Мы за этот месяц не собрали ни одного штрафа. Бюджет города катастрофически падает. Примите меры.
Бахромеев меры принял, приказав развесить дополнительные запрещающие знаки и введя новые ограничения. ГАИшникам приказали маскировать машины в кустах. Но, водители предпочитали плестись по улицам со скоростью 5 километров в час. Радар так и не зафиксировал ни одного нарушения. Убрали все пешеходные переходы, но люди стали ходить строго по правилам, прицепиться было не к чему. Везде запретили остановку, автомобилисты стали ездить на автобусах. Разозлившийся Бахромеев приказал оштрафовать самих ГАИшников за стоянку на газонах, но ситуацию это не исправило.
1 февраля в Захолуйске резко сократился бюджет. И пришло указание сверху о сокращении штата ГАИ. В Управлении ГАИ осталось всего 10 человек, включая начальника и заместителя, и его сделали Отделом.
Бахромеев включил телевизор. Шли новости:
– Захолуйск полностью оправдывает свое название. За два месяца здесь не совершено ни одного правонарушения или преступления. Даже нарушений Правил дорожного движения здесь нет! В результате был сокращен бюджет города, что повлекло за собой сокращение штата дорожной полиции. Одновременно были закрыты полностью и наркология, и медицинский вытрезвитель, так как в него не поступило ни одного пьяного, в больницах города наблюдается острая нехватка больных в хирургических отделениях и челюстно-лицевой хирургии. Численность моргов сократилась с пяти до одного, да и то в нем находятся исключительно умершие по болезни и старости. Происходит сокращение большого числа медицинского персонала. Суды дорабатывают старые дела. Что будет дальше, покажет время….
1 марта пришла разнарядка на сокращение Управления уголовного розыска. Вновь из 300 человек остались только 10, включая начальника и зама. Были полностью упразднены Управление по борьбе с организованной преступностью, по Борьбе с экономическими преступлениями, по Борьбе с наркобизнесом, закрылся Следственный изолятор.
С новостных каналов гремело:
– Из Захолуйска происходит большой отток полицейских, медиков, судей. Закрылось подавляющее большинство ремонтных мастерских, так как никто машины не разбивает. В судах нет ни одного дела, даже гражданского, так как люди перестали нарушать договоры, и стали вежливыми. В прокуратуре города осталось работать всего пять человек, но уже поговаривают о полном закрытии и судов, и прокуратуры. Управление внутренних дел стало закрываться на ночь, а с 1 числа оно будет переименовано в Отдел, и в нем всего останется десять человек. В город перестали направлять денежные средства на реабилитацию наркоманов и алкоголиков.
Бахромеев выключил телевизор, вздохнул и стал вычеркивать фамилии подчиненных. Оставил самых лучших. Позвонили по телефону:
– Шеф, катастрофа!
– Что такое?
– Происходят массовые суициды среди служащих. Надо выезжать на места.
– Может, это убийства? – с надеждой спросил Бахромеев.
– Нет, однозначно нет! Эксперт установил точно.
– Весь личный состав на места происшествий!
– Слушаюсь!
Сам Бахромеев приехал к губернатору. Тот висел в петле, на столе лежала предсмертная записка: «Больше так не могу. Сегодня потратил последнюю банкноту из денег, полученных с отката по тендерам. Жить на зарплату нет сил. Простите меня, кто может». Бахромеев судорожно вздохнул, у него зачесались глаза:
– Очевидно, что не все жили честно, – высказался он. – Как же так? Почему?
– Видимо это были старые запасы. Но, вернуть их он не мог, а совесть мучила.
– С остальными также?
– Да, господин полковник.
1 июня в городе, в связи со смертью, сменилось все начальство, кроме полковника. Был закрыт последний отдел – собственной безопасности. Оставшийся личный состав обладал исключительной офицерской честью, был непогрешим и работал на совесть, хотя и делать было абсолютно нечего.
Полковник записывал доклад:
– Закрыты в Захолуйске: служба инкассации, Отдел ведомственной охраны, расформирован ОМОН, после того, как застрелился полковник КГБ Лубягин, который ранее, как оказалось, крышевал весь криминалитет, закрылся Отдел КГБ, ликвидирована прокуратура, закрыты суды, сокращена численность больниц с трех до одной. В общем, закрыто все, имеющее отношение к правопорядку. Даже НПО разорились, им просто нечего стало делать. В мэрии осталось работать всего пять человек. Отлично справляются с работой. В городе сократилась численность населения в полтора раза. И… гм… пришел приказ о закрытии Отдела внутренних дел.
Полковник судорожно вздохнул. Он выгнал всех из кабинета. Открыл сейф. И задумался:
«Я не представляю себя без мундира. Чем я буду заниматься? Огурцы сажать?»
– Я же ничего больше не умею! – с тоской высказался он вслух.
Полковник достал пистолет. Сел и написал: «Прощайте все». Разрыдался. И нажал спусковой крючок. Раздался глухой удар…. Бахромеев проснулся и подскочил в кресле.
– Разрешите? – На пороге стоял Дергачев.
– В чем дело?
– Мы вводим новый план по борьбе с преступностью. Вот я его принес на утверждение.
Позвонил телефон. Бахромеев поискал глазами пистолет, не нашел, и снял трубку:
– На Кизякова тройное убийство, – доложил дежурный. – Следственная группа выехала.
– К черту план!!! – заорал Бахромеев, бросая трубку. – Будем работать по старому, зарекомендовавшему себя плану.
– Но, вы же сами предлагали…
– Я предлагал, я и отменяю!!! Спорить будешь, еще! Зачем изобретать велосипед, когда и так все идет прекрасно? Все, я на выезде. – И полковник побежал во двор УВД.
ФЕДОР БАНОЧКИН