Прочитав статью С. Дуйсековой «Казус Кунанбаева», опубликованную в газете «Время» за 26 августа т.г., я тотчас решил откликнуться. Но прежде всего хочу поблагодарить автора за глубокую аргументацию своего воззрения и за проявленное мужество. Да, и за мужество.
Тема ажиотажа вокруг Абая занимала меня, и я собирался высказаться по ней в печати. Даже исходный материал поднакопил, но работа всё откладывалась. Взяться за неё именно сейчас, выходит, принудила Салима.
Но сначала вот о чём. В 1935 году, когда мне исполнилось восемь лет, получил от мамы подарок – книгу сочинений Абая. Так что приобщился к великому творению давненько. Некоторые стихи выучил наизусть, по случаю декламирую до сих пор. Словом, Абай всегда со мной. Не расставался с ним и на военной службе. Помню, в 1948 году М. Ауэзову за роман «Абай» была присуждена Сталинская премия 1-й степени. По этому случаю в армейской газете я опубликовал рецензию на книгу. Вскоре в полковом клубе показывали фильм «Песни Абая». Событию я посвятил стихотворение. Оно, как и рецензия, хранится в моём архиве.
Бездумное восхваление поэта взяло разбег в период подготовки к его 150-летнему юбилею. Воскресни он, его хватила бы оторопь от одного только перечня титулов, которые ему присвоили: Хас Х? кім – Истинный мудрец,? улие – Святой угодник, Та? уа – Набожный праведник, философ, Исполин мысли мирового масштаба, Сазгер – Композитор, Вершина национальной идеологии, Дар Всевышнего, ?? лама – Эрудит, Непревзойденный просветитель и т. д. Определения приведены в публикациях ученого-абаеведа А. Омарова, президента фонда Абая Б. Ерсалимова, главного редактора журнала “Абай” М. Оспанова, этнографа и историка М. Жанболат? лы, профессора К. Нурсултанова, наиб имама Центральной мечети Семея М. Алтыбая, писателя Р. Сарсенбаева, доктора философских наук профессора Е. Григорьева и других.
Восторженные эпитеты сопрягаются с гиперболизацией написанного Абаем. Если быть скрупулёзно точным, то написал он 176 стихотворений, три короткие поэмы (одна не окончена), 45 слов прозы, 57 стихотворений перевёл с русского языка. Но вот профессор института литературы и искусства имени Ауэзова Ш. Елеукенов засветился изыском, согласно которому восемь из тех 57 переведённых стихотворений представляют собой… эпистолярный роман. В него входят пять писем, которыми обменялись Татьяна и Онегин, отдельный стих о последнем и его предсмертное слово, а также восемь строк из исповеди Ленского. Всё! Этого оказалось достаточно, чтобы о-очень учёный муж выпустил книгу “Пушкин и эпистолярный роман Абая». Эпохальное открытие в творческом наследии поэта! Если же без обиняков – приписка, в коей поэт не нуждается. Больше того, она оскорбительна для него обнажённой фальшью.
Абаевед Асан Омаров (Астана) тоже имеет изыск: по нему 45 слов прозы, ошибочно переведённых на русский как Слова назидания, это – две отдельные книги. Первая будто бы состоит из 44-х слов в 51 книжную страницу, а вторая, следовательно, всего из одного, 38-го, слова в 14 страниц. Но ни в одном издании – подчёркиваю: ни в одном! – Слова не группируются (или не выделяется одно из них) в книжном формате и печатаются единым блоком. Причём с единственным названием – “? ара с? з”. А в своём интервью ВК областной газете “Дидар” (11. 08. 10 г.) А. Омаров называет “первую книгу” “? аклия”, вторую – “? аклиат-тасли? ат”. Это арабские слова, которые в переводе значат: постижение, совершенствование.
Судя по интервью, А. Омаров весь проникнут Абаем. Тема его кандидатской диссертации – “Философия Абая”, докторской – “Теология Абая”. Заканчивает монографию “Полный Абай”. Её части названы так:”Абай-философ”, “Абай – Хаким” (Мудрец), “Абай –? улие (Святой)». Лейтмотивом рассуждений учёного является задача постичь Абая всего. Здесь он перекликается с рядом своих коллег, в частности, с профессором М. Мырзахметовым и уже представленным выше Б. Ерсалимовым. Первый подготовил к изданию 10 (!) томов бестселлера «Абаеведение» (газета «Дат», 01. 09. 10 г.), а второй сокрушается, что наше общество плохо знает Абая, хотя поставлена задача сделать его творения достоянием мировой общественности (газета «Дидар» 12.10.2009). Приводится пример: в школах ряда областей, в которых ему довелось побывать, многие учащиеся да и учителя об Абае не имеют даже представления. Причину столь постыдного явления Ерсалимов усматривает в том, во-первых, что произведения Абая, как и Шакарима и М. Ауэзова, до сих пор, дескать, основательно не изучены; во-вторых, нет короткометражного видеоматериала о них и их времени.
Этот пассаж наводит на размышления. По абаеведению защищены десятки кандидатских и докторских диссертаций, написано немало трактатов, монографий, книг, несть числа изданиям произведений самого поэта. И при всём при этом Ерсалимов считает, что Абай основательно не изучен. Почему? Ответ в принципе лежит в плоскости, обозначенной С. Дуйсековой: Абай «рассматривается не в пространственно-временном контексте, а через призму восторженной метафизики». В трудах как о нём, так и касающихся его, выводятся на первый план откровенные дифирамбы, которые затмевают рассудочность. Как бы идёт гонка – состязания в том, кто больше и эффектнее возвеличит поэта. Представьте на миг подобный ажиотаж вокруг Пушкина. То-то же: невообразимо.
Изучать Абая трудно. Не случайны же его откровения: «В душу вглядись, сам с собой побудь:/ я для тебя загадка, я и мой путь…», «Кто сердцем прозорлив и чуток, тот/ поймёт, что в каждый я влагаю стих…». Коль, как полагал поэт, постичь глубину его переживаний сложно даже современникам, то что говорить о нас. Ибо те переживания были отражением социально-экономических процессов эпохи и всего своеобразия кочевой цивилизации. Значит, познавать Абая необходимо, соотнося его с его временем и через научные комментарии. Этого-то подчас не делается.
Не прост для понимания философско-моралистический труд «? ара с? з», составляющий, как говорилось выше, 45 «Слов прозы». Особняком стоит 38-е Слово, которое А. Омаров считает отдельной книгой. Дело в том, что, кроме всего, на 12 её страницах использованы 5 персидских и 177 (!) арабских слов и целых предложений. В русском варианте они переведены «по ходу» – сносок нет, что значительно облегчает восприятие смысла. А вообще-то переводить Абая ещё труднее, чем понять, особенно тем, кому жизненный уклад аула в прошлом – тёмный лес. И не звучат для них, такие, например, строки: «Кто-то занят дублением, он мрачен и худ…/ Бабки пряжу прядут, молодайки меж тем/ на дырявые юрты заплату кладут…/ Не дождавшись помоев и сладких костей,/ тем и живы собаки, что ловят мышей…». («Осень», 1888 г.).
Переводчик, как говорится, за что купил – за то продал. Ведь сбиваются к примитивизму «вольные» сочинители. Доктор философских наук Е. Григорьев (Усть-Каменогорск), ставший абаеведом, не зная языка оригинала, издал две, не считая брошюр, полноформатные книги, правда, дублирующие одна другую – «Светоч степи казахской» и «Прометей великой степи». Нет слов, они полезны документальностью описаний жизненных вех великого поэта. Зато, к сожалению, перегружены выспренными словесами. Порой в подкрепление их приводятся банальные истины. Наберитесь терпения и прочтите: «Казахская степь – особый социальный космос, и Абай в этом космосе – особая неизмеримая и ни с чем несоизмеримая величина. Поэт не только вершина казахской культуры, но и духовный отец казахского народа. Его мировоззрение – крепкий фундамент духовного возрождения казахов, ибо Абай – высочайшее проявление национальной культуры и духовности. Без преувеличения можно сказать, что на Востоке это вторая по величине фигура казахской культуры после аль-Фараби.
Абай надисторичен… Он – средоточение вселенского и этнического духа, духовный эпицентр мук и трагедий родного народа, всех обездоленных». («Светоч степи казахской», Алматы, 2002 г. стр. 452).
Автор подтверждает сказанное вот чем: «Заветы Абая, адресованные его современникам и потомкам, особенно ценны их практической значимостью. Поэт призывал людей жить, руководствуясь разумом, вести здоровый, трудовой образ жизни, творить добро и во всех жизненных коллизиях сохранять терпение, достоинство, человечность». (Там же).
Позвольте, ну это же ценности хрестоматийные! Разве не на них зиждятся заветы пророка Мохаммеда, постулаты Христа, наконец, если на то пошло, «Моральный кодекс строителя коммунизма»?
В трудах абаеведов встречаются и взаимоисключающие положения. Вновь обратимся к Е. Григорьеву: «Во второй половине ХIХ столетия было завершено присоединение Казахстана к России. Что бы сейчас не говорили, но это событие всё-таки… открыло для Степи новые пути её последующего развития… Казахи медленно, но неуклонно приобщались к более передовой русской культуре, а через нее к культуре мировой». («Прометей великой степи», Усть-Каменогорск, 2005 г., стр. 84. Ответ.редактор издания доктор исторических наук, профессор С.К. Игибаев). Основатель международного Дома Абая в Лондоне Р.Сейсенбаев думает на этот счёт иначе: «В конце 19 века укрепилось колониальное притеснение Казахии Российским самодержавием. Колониальная степь задыхалась в экономической, социальной, культурной отсталости. Кочевая культура пришла в упадок, не приобретя взамен ничего, кроме пустоты». (Комментарий к книге «Абай», стр. 128, 2009 г., Алматы).
Примеры можно продолжить. Так, журналист Медеубекулы, опираясь на факты, утверждает («? аза?? дебиеті”, 01.08.08 г.): Абай, поскольку принадлежал к роду степной аристократии, колониального гнёта на себе не испытывал. Группа же учёных, в том числе профессор из Семея К.Нурсултанов («Дидар», 19. 08. 09 г.) тщатся доказать обратное. Таким образом, авторы переносят Абая в измерения не адекватные и трактовку его взглядов на реалии дают, придерживаясь своих ориентиров. Согласитесь, такая разноголосица усугубляет трудности в понимании поэта. Не в пользу также повторения всуе уже сказанного много раз. В прошлом году, используя свои материалы об Абае, опубликованные ранее в «Рудном Алтае» (и ставшие фрагментами книг), Е.Григорьев поместил в той же газете три статьи – 8, 11 августа и 9 ноября. И все в набившем оскомину стиле. Серия предтечей открытия памятника Абаю в Усть-Каменогорске.
… При съезде по мосту через Ульбу на её правый берег, по левую руку лежит обширная свободная площадка, по правую сторону, через улицу, берёт начало проспект Абая Усть-Каменогорска. На него лицом, как в Алматы, был бы обращён памятник поэту, установи его на площадке. К большой досаде, Абая установили перед областным акиматом, где раньше стоял памятник Ленину. Если бы площадка у моста была бы соответствующим образом благоустроена, превратилась бы в уютный притягательный уголок, как площадь Пушкина в Москве. Сейчас же на центральной площади Абай одинок, в это место, являющееся политическим центром города, он просто не вписывается.
Права С. Дуйсекова: памятники Абаю, исполненные по схеме псевдомодернизма, не отражают сущности поэта, великого страдальца народного.
Абай один, а нас много… Он был человеком степенно-рассудительным, без тени апломба и самомнения. Так давайте, помня об этом, относиться к нему с щадящей почтительностью, избегать восторженных эпитетов, не обожествлять человека, Не зря же он говорил:
Хвала – небожеское слово,
Придумка лести, звук пустой…
Менгали МУСИН,
ветеран войны и труда
г. Усть-Каменогорск
