«Все вовлеченные в ситуацию игроки хотели бы выйти из нее достойно» — эта фраза украинского президента Порошенко может служить эпиграфом ко всей встрече Европейский союз — Украина — Таможенный союз.
Реальные дела вершатся за кулисами, а на ярко освещенной сцене минского Дворца Независимости нужно было сохранить лицо. Это в первую очередь относится к президентам России и Украины. Внутриполитические задачи у Путина и Порошенко практически одинаковые – сохранить лицо, не показать себя слабаками в глазах сограждан.
Любой компромисс со стороны Порошенко в вопросе о Донбассе повлек бы обвинения со стороны бандеровцев в предательстве национальных интересов и означал бы для него серьезные внутриполитические осложнения вплоть до Майдана-3. У Путина положение было проще, хотя обвинения в том, что он «сливает» Новороссию, не утихают в национал-патриотических кругах. Ведь при фактической государственной информационной монополии любую договоренность, в которой хоть как-то, хоть косвенно будет упомянуто право даже не ДНР и ЛНР, а просто абстрактного «Востока» Украины на некий «особый статус», российская телепропаганда представит как очередную великую победу Путина.
Тогда спрашивается, как же должен был выглядеть документ, который смогли бы подписать одновременно и Путин, и Порошенко? Правильно – никак. Он и не был подписан, хотя при открытии встречи президент Белоруссии Лукашенко упомянул, что проект такого документа подготовлен. Проблему результативности переговоров решили иначе, типично дипломатическим способом. Вопросы решили передать в две рабочие группы – по мирному урегулированию на Востоке Украины и по проблемам экономических взаимоотношений. При этом никаких внятных директив этим группам на встрече выработано не было. Это явный признак того, что переговорный процесс продолжит буксовать, и сдвинуть его с места сможет только политическое, точнее говоря, военно-политическое изменение соотношения сил. То есть война на востоке Украины продолжится до победы одной из противоборствующих сторон. И это, похоже, понимали все участники минской встречи.
Политика есть концентрированное выражение экономики и потому не может не иметь первенства над экономикой – этот классический тезис целиком относится к минской встрече. При всей важности проблемы торгово-экономических отношений в треугольнике ЕС – Украина – ТС, и особенно газового транзита, все понимают, что она крепко завязана на военно-политическую проблему Донбасса. В этом плане полезно проанализировать содержание выступлений Порошенко и Путина на встрече. Если человек начинает с политики и только затем переходит к экономике, это означает, что он в политически затруднительном положении, из которого старается выпутаться. Если же человек говорит исключительно об экономике, лишь вскользь касаясь политики, это означает, что для него политические вопросы уже решены, так что и говорить о них не обязательно.
Порошенко начал с политики. Он подчеркнул, что «украинский народ сделал свой выбор в пользу унитарного, европейского, демократического государства». Здесь ключевое слово «унитарный», то есть ни о какой федерализации или об «особом статусе» Донбасса и речи быть не может. Впрочем, украинский президент дал личные гарантии, что «интересы Донбасса будут учтены». Цена обещаний и «гарантий» вожаков и спонсоров Майдана хорошо известна. Пока же Порошенко призвал всех поддержать его «мирный план», заключающийся, как известно, только в одном – в одностороннем разоружении армии Новороссии. А для этого нужно в первую очередь восстановить контроль Киева над украинско-российской границей, то есть взять ДНР и ЛНР в огненное кольцо.
Что же ответил Путин? Он мог бы сказать если не о поддержке, то хотя бы о признании Россией права народа Донбасса на самоопределение, каковое неоднократно признано ООН. При этом, например, в «Декларации о принципах международного права» от 24 октября 1970 г. указывается, что способами осуществления права на самоопределение могут быть «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса». Но Путин ничего такого не сказал, а, наоборот, подчеркнул, что это сугубо внутреннее дело Украины. Отвечая по завершении встречи на вопросы журналистов, Путин отметил, что об условиях прекращения огня речи не шло, поскольку «это не наше дело, мы не можем это делать, не имеем на это никакого права».
Демонстративно отстранившись от политического аспекта, Путин посвятил все свое основное выступление аспектам экономическим. И здесь выяснились весьма любопытные вещи. На первый взгляд, проблема симметрична. Она порождается тем, что Украина оказывается одновременно в двух зонах свободной торговли – в СНГ и в ЕС (причем Порошенко считает, что в этом нет ничего особенного), и тем самым становится площадкой, на которой столкнутся европейские и российские торговые интересы. Но на поверку никакой симметрии нет.
Если российская сторона озабочена тем, что дешевые беспошлинные товары из ЕС хлынут через Украину на российский рынок, то Евросоюз «почему-то» не проявляет никакой озабоченности тем, что беспошлинные российские товары могут хлынуть через Украину на европейский рынок. Это уже само по себе говорит о качестве российских товаров. Окончательно же картину этого «качества» дорисовал сам Путин. Он поведал, что если Украина, вступив в ассоциацию с ЕС, введет у себя технические и фитосанитарные регламенты Евросоюза, то Россия с ее «другими» (читай: безнадежно устаревшими) техническими нормами просто не сможет поставлять на Украину вообще никаких товаров, особенно продукцию машиностроения, да и вообще всей промышленности. Вот и разгадка, почему европейцы не боятся нашествия беспошлинных российских товаров. Нефть и газ они и так покупают, а все остальное элементарно не соответствует современным стандартам качества, оно и даром не нужно. А теперь вот и Украина будет вынуждена отказаться от импорта российской промышленной рухляди.
Короче говоря, российские олигархи рискуют потерять украинский рынок сбыта. Вот в чем главная проблема. Ее Путин собирается решать введением пошлин на украинские товары, но рынка-то ведь этим все равно не вернуть. Вернуться на украинский рынок и заодно завоевать новые рынки можно, только повысив собственные стандарты и добившись их соблюдения. Но это, очевидно, задача совершенно неинтересная для либерального экономического блока российского правительства.
На чем же базируется уверенность Путина, что политические результаты конфликта уже предрешены, и потому с Украиной следует говорить только об экономике? Текущая военно-политическая обстановка в Новороссии коротко характеризуется двумя фразами. «Правду о победе участников антитеррористической операции золотыми буквами запечатлеют в украинской военной истории», – провозгласил Порошенко на параде в Киеве 24 августа. «Ситуация в зоне антитеррористической операции продолжает оставаться тревожной, но не безнадежной», – сообщил украинский сайт liga.net по итогам боев 26 августа. «Силы АТО проводят рейдовые действия, а также перегруппировку одновременно в нескольких районах проведения операции». Тут особых комментариев не требуется. В переводе с эзопова языка на обычный эти слова означают, что украинские войска отступают на нескольких направлениях. Перспективы военной победы становятся все более призрачными.
В этом контексте понятно сделанное в преддверии минской встречи решительное заявление премьер-министра Донецкой народной республики Александра Захарченко о том, что даже если после Минска Киев пойдет на переговоры, в результате которых, быть может, будет достигнуто какое-то перемирие, оно будет «хрупким и ненастоящим». Новороссия уже не согласна не только на федерализацию, но и на сохранение нынешней Украины как таковой. Только независимость от Украины!
Однако проблема в том, что никакой независимости Новороссии Кремль совершенно не хочет и не планирует. Это вполне ясно дал понять накануне минской встречи министр иностранных дел Лавров. Кремлевская программа для Украины в нескольких словах такова: прекращение огня без предварительных условий (то есть с сохранением армии и администрации Новороссии), а далее национальный диалог – национальное примирение – национальное единство, децентрализация полномочий в процессе переговоров и обоюдного согласия Киева и регионов. Как видим, для Порошенко это чересчур много, а для Новороссии и солидарной с ней массы российского народа – слишком мало. В такой ситуации руководству России и Украины только и остается, что до поры до времени сохранять лицо.
Александр Фролов
«Советская Россия»