Накануне нового, 2018 –го года, в семью Столяровых пришла беда. 22 декабря на ТОО «Усть-Каменогорский маслозавод», где в котельной работал Алексей Столяров, произошёл взрыв. Через пять дней Алексей скончался от полученных тяжелейших повреждений. У него осталась дочь Алиса, родившаяся в апреле 2017 года. 
Алиса никогда не вспомнит папу, она слишком маленькая, дочка сможет увидеть его только на фотографиях или семейном видео. Самому Алексею едва исполнилось 40 лет.
Прошёл почти год после трагической аварии. К нам в редакцию пришёл Борис Столяров – отец погибшего. Борис Иванович хочет поделиться с читателями событиями этого страшного года.
— Борис Иванович, ещё раз примите наши искренние соболезнования. Времени для расследования этой аварии прошло уже достаточно много. Каковы результаты расследования?
— Вряд ли это можно назвать результатами. Не определены ни причины аварии, ни виновные. Никто не понес наказания за гибель человека! Государственная комиссия, которую возглавлял руководитель отдела департамента комитета индустриального развития и промышленной безопасности по ВКО Рамиль Болаткан, определила, что степень вины работодателя составляет 70%, а вина Алексея – 30%. С такими выводами я категорически не согласен, и дальше поясню почему.
Судебный эксперт А. Мухин определил, что причиной обрушения конструкции здания котельной послужил взрыв парового коллектора системы теплоснабжения. Произошло разрушение корпуса коллектора, сопровождавшееся выбросом пара, находившегося внутри под высоким давлением. А вот что именно послужило причиной разрушения сварного шва торцевой стенки коллектора пара – установить не представляется возможным ввиду не предоставления запрошенных экспертом дополнительных материалов – данных о технологических процессах работы котельной, устройстве находящегося там оборудования.
Уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ст. 156 ч.3 УК РК – нарушение правил охраны труда, повлекшее по неосторожности смерть человека, 19 мая 2018 г. было прекращено за отсутствием состава уголовного правонарушения. Всё расследование опиралось на уже упомянутое заключение судебного эксперта, а также на акт расследования несчастного случая и акт специально созданной подкомиссии. Но в этих документах нет однозначных выводов, указан лишь возможный вариант развития аварийной ситуации. Следователь пишет, что «при таких обстоятельствах в ходе досудебного расследования причины произошедшего взрыва в котельной не выяснены. При этом исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств, поскольку в настоящее время помещение котельного цеха полностью восстановлено и назначение дополнительных экспертиз для установления причин взрыва является нецелесообразным».
Вот так – человек погиб, а причина гибели до сих пор не установлена, и никто не собирается ее устанавливать, как и наказывать виновных! 18 сентября городская прокуратура отказала в нашей жалобе и согласилась с выводами следствия. Получается, так и неизвестно – почему произошёл взрыв, и кто виноват!
— Почему такое стало возможным? Разве так сложно определить причины взрыва в котельной?
— Если бы эти причины пытались установить, наверное, разобраться можно было. 29 января были составлены акт о несчастном случае и акт специального расследования. Определили, что несчастный случай произошёл потому, что в результате снижения расхода пара на технические нужды предприятия произошло повышение давления в котлах №1 и №2 по причине неисправности автоматических регуляторов питания паровых котлов, поэтому произошёл заброс котловой воды в паровой коллектор, что и привело к гидроудару. У коллектора оторвалось днище, пар выбросился в помещение, и коллектор пролетел до стены здания.
Комиссия посчитала, что Алексей виноват в том, что не принял меры по аварийной остановке котла при повышении уровня воды.
— Вы с таким заключением не согласны?
— Конечно! И вот почему. Далее я буду излагать свою версию случившегося, основанную на фактах и документах. По каким-то причинам и комиссии, и следствие долгое время замалчивали тот факт, что в день аварии на котле №3 проводилась замена водомерного стекла и затем была опрессовка. Мы с трудом установили, что в ходе следствия работники котельной, которых допрашивали как свидетелей, подтвердили этот факт. После обеда, за час до аварии, они стали готовить котёл №3 к запуску. Провели подготовительные работы и стали заполнять котёл водой. Проведение этих работ точно совпадает со временем начала изменения давления, зафиксированного датчиками парового коллектора. Так что вполне возможна взаимосвязь между опрессовкой котла №3 и взрывом парового коллектора.
— Имеются какие-то документальные свидетельства такой взаимосвязи?
— В пояснительной записке Департаменту по труду и соцзащите руководитель отдела Департамента комитета индустриального развития и промышленной безопасности Рамиль Болаткан пишет, что очевидцы несчастного случая при проведении допросов в качестве свидетелей дали показания, что 21.12. 2017 г. на котле №3 после ремонта указателей уровня воды проводилось гидравлическое испытание (опрессовка) котла. Далее цитирую: «В связи с чем, не исключается возможность гидроудара в результате попадания воды с котла №3 в паровой коллектор. Вода с котла №3 могла попасть в паровой коллектор при гидравлическом испытании (опрессовке) по причине пропуска воды через главный паровой вентиль котла №3 и запорную арматуру, установленную на паропроводе возле парового коллектора».
— Но, ни следствие, ни комиссии не приняли этот факт во внимание?
— Повторюсь, что этот факт замалчивали. А ведь именно эта версия может объяснить, как вода под большим давлением попала в коллектор, что и стало причиной сильнейшего гидроудара. Версия следствия и спецкомиссии, что вода прошла от котлов №1 и 2 через предохранительный клапан, и заполнила барабан, не объясняет причину гидроудара. Такого объёма воды мало для столь мощного удара.
Судя по всему, работы на котле №3 проводились даже без наряда!
— Что ещё настораживает Вас в результатах официального расследования несчастного случая органами следствия и комиссиями?
— Медлительность в работе специальной комиссии. 22 декабря происходит несчастный случай. В этот же день в Департаменте комитета индустриального развития и промышленной безопасности издаётся приказ о назначении комиссии по специальному расследованию несчастного случая. И лишь 5 января 2018 г., после завершения новогодних праздников, появляется распоряжение руководителя отдела Департамента Р. Болаткана о создании подкомиссии для решения вопросов, требующих экспертного заключения. И только 8 января подкомиссия смогла приступить к работе, т.е. спустя 18 дней после аварии! К этому времени уже все трубы, запорная арматура, сосуды, оборудование, пострадавшие от разрушения, были заменены на новые. Все оборудование уже находилось в рабочем состоянии, котельная была запущена в работу. Экспертам подкомиссии пришлось искать остатки пострадавшего оборудования в куче металлолома, заваленной снегом и шлаком. Разве можно при таких условиях установить объективную картину происшествия? А ведь выводы подкомиссии имеют решающее значение, ведь этими выводами руководствовались и спецкомиссия, и комиссия по расследованию несчастного случая, и следствие.
Следствием был проигнорирован и вывод начальника лаборатории ТОО «ВК Промэнергоремонт» Т. Соколовской, а он имеет важное значение.
— Что это за вывод?
— Для убедительности вновь процитирую документ. «Подкомиссия пришла к выводу, что изготовление парового коллектора выполнено с нарушением требований действующих правил. Коллектор не оборудован предохранительными устройствами. Данный паровой коллектор по факту является не паровым коллектором, как в документации работодателя, а сосудом, работающим под давлением, что указывают его формы и размеры. Также он изготовлен кустарным способом, без проведения соответствующих расчётов и испытаний, без проекта документов. На момент проведения исследования, ТОО «УК маслозавод» никаких документов на коллектор не предоставил». А ведь именно паровой коллектор разрушился в результате гидроудара! Если бы его изготовили на заводе и оборудовали предохранительными устройствами, то, возможно, и несчастного случая не было бы!
— Что Вы намерены предпринять в дальнейшем?
— Мы подали иск в суд. Мы не согласны с выводами, что вина Алексея составляет 30%, а вина работодателя – 70%. Полагаем, что Алексей вообще не виноват в этой аварии. Комиссия считает, что он не принял мер по устранению причин повышения давления в паровом коллекторе. Но кто достоверно знает о его действиях в эти минуты и секунды? Какие отчаянные попытки предотвратить аварию он принимал? Алексей погиб. Рядом с ним находился начальник цеха, но он мало что помнит. Алексей находился вблизи от работающих котлов №1 и 2. Свидетели показали, что сигнализация не сработала, значит, в этих котлах давление было нормальное, и все параметры нормальные. Попадание воды в коллектор могло быть со стороны котла №3, но со своего рабочего места Алексей этого не видел, и не мог управлять процессами на соседнем котле, находящемся за стеной. Мой сын работал в этой котельной с 2005 года, и если бы угроза исходила от котлов №1 и 2, рядом с которыми он находился, то, уверен, что он бы принял все меры. Но ни визуально, ни по приборам он не мог определить, что к нему приближается беда, а она, по нашему убеждению, шла от соседнего котла №3. Когда пошёл уже гидроудар, в его распоряжении были считанные секунды. Взрыв уже был неотвратим, он произошёл мгновенно.
— Борис Иванович, сейчас, спустя почти год с момента аварии, при наличии официальных результатов и досудебного расследования, и актов комиссий, доказать свою версию аварии Вам будет очень трудно. К тому же, процент степени вины лежит в основе расчёта выплат. Если вина предприятия стопроцентная, то и выплаты больше.
— Я понимаю, что доказать полную невиновность Алексея в несчастном случае, изменить результаты расследования комиссий и досудебного расследования – это дело очень трудное. Но мы будем до конца доказывать, что Алексей ни в чём не виноват, и его гибель – это последствия грубейших нарушений со стороны предприятия.
Что касается выплат, то в печати уже была информация, что семье погибшего якобы выплатили 3 млн. тенге. Я очень удивлен такому сообщению. Пока мы ничего не получили. Нам оказали лишь помощь на похороны. У Алексея осталась дочка, ей всего лишь год. Так вот, страховые выплаты по потере кормильца составят лишь 19 тысяч тенге в месяц. Потому что официально его зарплата составляла лишь 40 тысяч тенге. С этого официального размера и рассчитана выплата. Доказать, что реально Лёша получал гораздо большую зарплату, я так и не смог. Кстати, после гибели Алексея я увидел объявление, что требуется рабочий в котельную, и зарплата указана в 130 тысяч тенге.
Но деньги – это не главное. Внучку мы вырастим, это память об Алёше и наш долг. Для меня важно доброе имя моего сына. Я воспитывал его ответственным человеком, отвечающим за свои дела и поступки. И уверен, знаю, что он не мог допустить ни малейшей халатности на работе. Он собирался после нового года увольняться, говорил, что очень тяжело работать, большая ответственность и многие правила и нормы не соблюдаются. Но не успел… Так ему и суждено было погибнуть в этой котельной.
— Борис Иванович, желаем Вам стойкости и силы духа. Вам нужно держаться, и растить внучку. Будем ждать судебного разбирательства и решения суда.
Беседовал Денис Данилевский
На фото – Алексей Столяров с дочкой. Фото из семейного архива