Григорий Иосифович Шпарага – человек для Усть-Каменогорска легендарный. Он стал первым в истории города избранным на альтернативной основе председателем городского совета народных депутатов. 
Было это в конце 80-х годов прошлого века, когда по стране гудел ветер перестройки. Что очень важно – пришёл он на эту должность не из «номенклатуры», а, что называется, из народа.
— Да, тогда у нас у всех были романтические надежды на демократизацию. Мы верили, что демократические перемены – это всерьёз и надолго, что реформы и энергия преобразований изменят наше общество к лучшему. Мы, депутаты городского совета, верили в это, и в те годы стремились многое сделать для Усть-Каменогорска и его жителей.
Но этот период оказался совсем коротким. И завершился ликвидацией советской власти.
— Так уж получилось, что я стал не только первым избранным на реальных выборах председателем горсовета, но и последним.
— Да, помнится, что почти сразу после развала Советского Союза в Казахстане начался т.н. «самороспуск» советов.
— Это было в конце 1993 года. Кстати, самороспуск объявил Верховный Совет по инициативе Виктора Храпунова. Наверное, это был его вклад в будущую карьеру. Потом он стал министром энергетики, акимом Алматы, и добрался до наших краёв.
Мы в Усть-Каменогорском горсовете категорически отказались от самороспуска. Я сразу сказал: «У нас нет таких прав. Нас выбирал народ, спросите у народа, если люди скажут, мы распустимся. Или второй вариант – это решение Верховного Совета. Так и случилось. Я созвал последнюю сессию, и горсовета не стало.
— Что было потом?
— Мне предложили должность заместителя главы городской администрации. Я думаю, что меня просто не хотели отпускать в свободное плавание, лучше, чтобы, как говорят, был под присмотром. Когда я узнал, какие направления буду курировать– ЖКХ и правоохранительные органы – сразу пошутил: ну, тогда через месяц меня можно увольнять, ведь денег не было ни на жилкомхоз, ни на УВД. Я согласился, потому что хорошо знал и главу областной администрации Амангельды Бектемисова, и главу городской администрации Николая Носикова, и зама главы области Амангельды Кажибаева. 
Поработал я действительно недолго. Специфика работы в городском совете совсем другая, чем в исполнительной власти. В горсовете меня никто не мог снять, только депутаты голосованием. А в исполнительной власти любой «прыщ» сверху мог давать указания и выражать недовольство.
Ушёл я в марте 1996 года. Тогда уже были акимы. Областной акимат я называл «Большой Акимовкой», а городской – «Малой Акимовкой». В начале марта я серьёзно поругался с акимом области Леонидом Десятником. Он хотел распустить футбольную команду «Восток» под предлогом отсутствия средств. Я ему сказал, что не он создавал команду, и не ему её распускать. Разговор был очень резкий. А после празднования Наурыза я написал заявление, понимал, что Десятник давит на акима города Юрия Кудинова, чтобы или он меня уволил, или я сам уволился.
Я никогда не думал, и, тем более, не мечтал стать чиновником. Работал в «Казмонтажавтоматике», делал своё дело, был производственником. Поэтому ушёл я легко. Мне уже был 61 год, и я стал пенсионером.
— Вас в политику вынесла перестройка.
— Да. И круто вынесла. Избрали депутатом, а потом председателем горсовета. Уйдя на пенсию, я некоторое время наслаждался отдыхом и свободой, но потом понял, что без дела очень тяжело. Немного занимался частным бизнесом, мы создали ТОО, но потом передал все своему компаньону, и отошёл. Понял, что это азартная игра с государством, а я не любитель азартных игр.
А потом меня позвали в родную «Казмонтажавтоматику», где я проработал с 60-х годов. Предложили поработать заместителем генерального директора, с зоной ответственности по Восточному Казахстану. Я с удовольствием занялся этой работой. Но в 2008 году предприятие продали москвичам, хотя я отговаривал от этого шага. Новые хозяева намекнули мне, что должны работать более молодые, и я не возражал. Так окончательно завершилась моя трудовая деятельность.
А в 2009 году я попал в больницу. Стал расчищать снег возле гаража, и схватило спину. Сказалась старая травма, ещё 1967 года. Заключение врачей было жёстким: позвонкам уже не за что зацепляться. Поэтому никаких наклонов, никаких тяжестей выше 2-3 килограммов. И даже после этого я ещё выезжал на машине, но понял, что уже и ноги не те, и реакция, продал машину и гараж, и вот сижу возле двух экранов – телевизора и монитора, и у телефона.
— Но активную гражданскую позицию Вы не утратили.
— У меня такой принцип: «Уходя – уходи». Я не встреваю ни в какие дела своего предприятия, и, тем более, работы городской власти. Но я не могу оставаться безучастным к тому, что происходит в городе, области, в стране. Хотя врачи мне постоянно советуют не волноваться, но разве можно быть всего лишь беспристрастным наблюдателем?
— Что Вас волнует больше всего из происходящего в наше время?
— Повторюсь, что мне больно видеть, как практически ничего не осталось от демократических преобразований 90-х годов. Институты представительной власти превратились в ничто. Какую роль сейчас играют маслихаты? Я их называю «отдел акимата по голосованию». Я разговаривал со многими нынешними депутатами. Они лишь говорят: «А что мы можем сделать? У нас полномочий нет».
— Григорий Иосифович, здесь я не соглашусь. Да, полномочия сейчас у маслихатов куцые. Но даже с этими полномочиями можно вынести на сессию, или хотя бы на заседание постоянной комиссии любой вопрос, вплоть до выражения недоверия акиму. Но кто такой вопрос будет ставить? В маслихатах почти стопроцентно представители правящей партии. Возможные оппоненты власти отсекаются уже даже не на стадии выборов, а раньше – в ходе регистрации.
— Согласен с Вами. Вот у нас в городском совете, где насчитывалось 100 депутатов, было полное разнообразие мнений, были споры и дискуссии, но мы были едины в одном – работать на благо города и горожан. Мы не боялись принимать решения и затем отстаивать их. Вспоминаю, как решением горсовета мы создали санитарную милицию. И сами установили сетку размера штрафов за различные нарушения. Прокуратура сразу опротестовала наше решение по штрафам, поскольку размер наказания определяется централизованно в Административном кодексе. Но мы не согласились с протестом. Тогда прокуратура подала в суд. Мы понимали, что не правы, но намеренно создавали прецедент судебных разбирательств, потому что обратились в Верховный Совет с предложением часть штрафов, в частности, по санитарному состоянию, передать на местный уровень. И такие поправки были внесены в то время.
На мой взгляд, и городская исполнительная власть в последнее время выглядит несамостоятельной. Акимат Усть-Каменогорска все больше поглядывает на областной акимат. Посмотрите, сколько решений, касающихся областного центра, были приняты не на уровне города, а на уровне областной власти.
Я спрашивал у руководства города – зачем закрыли Больницу скорой медицинской помощи? Уникальную больницу, оказывавшую первоклассную экстренную помощь! И чего добились? Три года здания стоят пустующими, разваливаются! А мне в ответ: «Решение принималось на уровне области». Но ведь за город вы отвечаете! Почему не доказывали, что делать этого не нужно? Почему безропотно согласились?
Зачем ликвидировали футбольный клуб «Восток» и оставили Усть-Каменогорск без большого футбола? Тоже говорят – это область решила!
А разве дело областной власти – определять, какой должен быть фонтан на главной площади? Чем был плох прежний фонтан «Знаки Зодиака»? Зачем его демонтировали и возвели новый фонтан, за которым теперь нет должного ухода? Чтобы были струи с цветомузыкой? Да, наверное, это красиво. Но разве для этого нужно ломать уже действующий нормальный фонтан? Предназначение фонтана, прежде всего – создавать прохладу в жаркую погоду. Должно быть два режима: днем – постоянный напор воды для охлаждения, а вечером – с цветомузыкой. Если даже вопросы по фонтану решает областная власть, зачем тогда вообще городской акимат? Почему по таким жизненно важным вопросам, как ликвидация БСМП, не слышно голоса городских депутатов?
Вспоминаю, что в наше время и городской совет, да и потом городской акимат были самостоятельными, имели свою позицию, решали городские проблемы так, как считали нужным. Помню, как договаривались о поставках конструкций для моста, я сам ездил на завод в Улан-Удэ, сталь поставляли с Украины. Денег не было, поставки шли в обмен на продукты. Да, какие-то вопросы мы согласовывали с областью, но в целом работали без особой оглядки на вышестоящее руководство. Мы делали общее дело.
И если уж мы затронули тему оценки работы местной власти, хочу отметить ещё один аспект. Не знаю почему, но уже много лет и областью, и городом руководят назначенцы со стороны. Я не говорю, что это плохо. Но если наш регион называют жемчужиной страны, кузницей кадров, неужели у нас нет тех, кто достоин руководить областью или городом? Ведь одно время, когда с новым областным акимом приехал целый десант его приближенных, народ в шутку стал расшифровывать абревиатуру ШКО (Шыгыс Казакстан облысы), как «Шымкент – Кызылорда облысы»! Народный юмор, а в точку!
— Такой период был, тогда даже директор банно-прачечного комбината к нам приехал из Шымкента.
Григорий Иосифович, а Вам доводилось в те бурные годы конца 80-х – начала 90-х лично встречаться с Президентом?
— В конце 1991 года Нурсултан Абишевич приезжал в Усть-Каменогорск в рамках своей предвыборной кампании. Тогда, как Вы помните, 1 декабря состоялись первые всенародные выборы Президента ещё Казахской ССР. В Доме политпроса состоялась встреча с избирателями. А после встречи получилось так, что мне удалось поговорить с Нурсултаном Абишевичем, причём, наедине. Я спросил его, помнит ли он, какой мощности был первый мартен на Карагандинском металлургическом комбинате? Нурсултан Абишевич в то время работал на доменной печи, а мне пришлось запускать первый мартен, на нём получили первую большую казахстанскую сталь. Я рассказал Президенту, как 10 суток перед запуском провёл в щитовом помещении. Председатель государственной комиссии отпускал меня только на один час вечером, чтобы повидать сынишку. От воспоминаний мы перешли к обсуждению важных вопросов – сохранению межнациональной стабильности и единства, языковому вопросу, статусу русского языка.
Я всегда был убежден, и в разговорах, в спорах со своими друзьями, проживающими в разных странах, доказывал, что у нас в Казахстане очень мудрая и взвешенная национальная и языковая политика. И у нас никогда не может произойти то, что происходило и происходит в других постсоветских странах, да и не только в постсоветских.
Но в последнее время я с сожалением наблюдаю, как начинается отход от такого взвешенного и мудрого подхода. С большим сожалением.
— В чём это выражается, Григорий Иосифович?
— Я называю этот процесс – «ономастические завирушки». Инициаторы этих «завирушек» говорят, что нужно избавляться от старых советских идеологических символов. Но скажите, какой идеологический символ был в названии улицы Солнечной?
Когда в Усть-Каменогорске переименовали улицу Пролетарскую в улицу Кабанбая батыра, я вспомнил одну историю ещё начала 90-х годов. К нам приехал председатель Верховного Совета Серикболсын Абдильдин. Была встреча с ним. На ней я поднял вопрос о необходимости срочной помощи Усть-Каменогорску для ремонта и расширения очистных сооружений. Действующие очистные уже переполнены, и в случае, если они не справятся, то нечистоты пойдут в воды трансграничного Иртыша, и дальше в Россию, а это уже международный скандал. Нужна финансовая поддержка из республиканского бюджета. Серикболсын Абдильдаевич в ответ на моё выступление вдруг сказал: «А почему у вас в городе нет улицы Кабанбая батыра?». Я, честно говоря, опешил. Причём тут название улицы, я говорю об угрозе прорыва очистных сооружений! Игорь Тутеволь – председатель областного совета, обращается ко мне: «Григорий Иосифович, а, правда, почему? Подумайте». На это я ответил, что вопрос вынести можно, но у нас в городе действует мораторий на переименования. Такое решение действительно было принято. Мы в горсовете собрали руководителей всех общественных и национальных объединений, и договорились, что до улучшения экономической ситуации поднимать вопросы о переименованиях не будем. А то ведь уже тогда, в начале 90-х, пошёл вал предложений по переименованиям. Помню, что казаки требовали переименовать улицу Урицкого, потому что Урицкий, якобы, участвовал в расказачивании. Были ещё предложения, всех не вспомнишь. Мораторием мы остановили это дело, а то ведь тогда, в лихие 90-е, можно было запросто раскачать ситуацию.
Я бы предложил и сегодня использовать этот опыт. Для сохранения общественно-политической стабильности. Нужно увековечивать память и батыров, и общественных деятелей, внесших вклад в историю Казахстана в разные эпохи. Но зачем при этом перегибать палку, как с улицей Солнечной? А вообще я горжусь чиновниками нашего города и области: нигде в мире нет улицы с названием государства и столицы, а наши чиновники впервые в мире умудрились дать улицам названия «Казахстан» и «Астана». Сейчас много новых улиц на левом берегу Иртыша, почему бы им не давать такие названия? Сами по себе эти улицы – это уже символ новой эпохи, пусть и носят новые имена.
Улицу Пролетарскую вроде бы можно отнести к символам прежней эпохи. Но скажите, как в жизни можно обойтись без рабочего класса? А кто будет производить материальные ценности? Юристы, экономисты, таможенники? Я сам всю жизнь проработал на производстве, и знаю, что такое тяжкий труд. Как же мы будем строить общество всеобщего труда, если у нас исчезают названия улиц, посвящённые рабочим? А зачем стирать из памяти историю края, историю города, таких личностей, как первый председатель Усть-Каменогорского совета Яков Ушанов, первооткрыватель месторождения цветных металлов Герасим Зырянов?
Я обращался в городской акимат с предложением навести порядок в названиях государственных предприятий. Почему в то время, когда официальное название города – Усть-Каменогорск – в названиях предприятий звучит «Оскемен»? «Оскемен Водоканал», «Оскемен Тартiп»? В своё время я обратился за консультацией к специалистам по казахскому языку с просьбой пояснить, что значит слово «Оскемен»? Они сказали, что ничего не значит, набор букв. А ведь название города поэтичное – в устье каменных гор. Зачем переименовали станцию Защита? Откуда взялась у нас теперь станция «Оскемен-1»? Мне дали чисто формальный ответ, что предприятия были созданы согласно постановлению акимата. А станция «Защита» была переименована согласно постановлению правительства в ноябре 2017 года для того, чтобы название станции соответствовало названию населённого пункта. Но так как станция Усть-Каменогорск в границах города уже есть, то решили назвать «Оскемен-1». Я так и не понял, а чем мешало название Защита? Больше 70 лет не мешало, поезда ходили строго по расписанию, а теперь помешало. Почему, прежде чем принимать постановление правительства, не спросили мнение горожан?
Зачем в отделе ЖКХ додумались выставить на главной площади города куб с надписью «I love Oskemen»? Кому это нужно, и способствует ли это консолидации общества? Я с горечью узнаю, как уезжают из Усть-Каменогорска мои друзья, знакомые, уезжают квалифицированные специалисты. Оставляют здесь дома, оставляют могилы предков, оставляют сердце, но уезжают. Разве так нужно, чтобы люди уезжали из Казахстана? Кто придет вместо них? Вот все эти вопросы волнуют меня, и пока я не нахожу на них ответа.
— Григорий Иосифович, я знаю, что у Вас есть ещё одна боль – состояние нашего футбола, ведь Вы много лет активно работали в Федерации футбола.
— Да, 10 лет я на общественных началах руководил областной Федерацией футбола, был членом исполкома республиканской Федерации. И ликвидация команды «Восток» — это действительно моя боль. Ликвидировали команду с полувековой историей, команду, которая неразрывно была связана с историей города. Нам удалось сохранить «Восток» в тяжелейшие годы экономического кризиса 90-х годов, время безденежья. И даже выиграть в это время Кубок Казахстана в 1994 году! А сегодня ее ликвидировали. Я всеми силами пытался противостоять этому. Если не устраивало название, можно было сменить название, назвать «Восток-Алтай», но зачем уничтожать команду? И чего достигли? Созданный после ликвидации «Востока» и семейского «Спартака», футбольный клуб «Алтай» не достиг никаких успехов. Он не прижился и в Семее, где на футбол, судя по протоколам, ходит 300 – 500 человек, а там всегда был полный стадион. Я писал много писем и в городской, и в областной акиматы, но ответы также чисто формальные, мол, клуб «Восток» выставлен на приватизацию. А его выставили уже тогда, когда ликвидировали, когда уже был создан «Алтай».
— Григорий Иосифович, мы не можем не затронуть тему экологии, главной проблемы нашего города. Вы хорошо знали экологическую обстановку в Усть-Каменогорске в конце 80-х – начале 90-х годов. На Ваш взгляд, сегодня ситуация улучшилась?
— Нет, не улучшилась. В то время, о котором Вы упомянули, мы действительно много занимались экологией. К нам в город после аварии на бериллиевом производстве УМЗ приехала союзная комиссия. Она полностью исследовала обстановку в городе, влияние экологии на здоровье. На депутатских комиссиях мы регулярно заслушивали руководителей таких предприятий как СЦК, УМЗ, ТМК. Наши решения выполняли, к нам прислушивались. Что-то удавалось сделать, что-то не получалось, но мы влияли на экологическую обстановку, стремились её улучшить.
А потом экология как-то отошла на второй план. Много разговоров, но мало дел. В 2007 году я был в командировке в Израиле. Там переговорил с израильскими специалистами, они предложили установить у нас систему непрерывного контроля состояния воздуха на всей территории города, чтобы можно было ежеминутно, ежесекундно знать полную картину. Такую систему они установили в российском городе Нижнекамске, это примерно такой же город, как и наш. Вернулся домой, начал разговаривать с руководством города и области, а мне в ответ: «А зачем это? Мы и сами знаем». Позвонил израильтянам, извинился. Вот так. На мой взгляд, воздух лучше не стал. Хотя сейчас уже есть самые современные технологии очистки, и, вроде бы, они внедряются. Но результата не видно. Как собираются решать экологические проблемы – не совсем понятно.
— Григорий Иосифович, Вам недавно исполнилось 83 года. Но Вашей бодрости и ясности ума можно позавидовать. Спасибо Вам за интересный разговор, желаем Вам оставаться таким же неравнодушным человеком, которому до всего есть дело. Хотелось бы, чтобы Ваш огромный производственный, управленческий, житейский опыт помогал нам в нынешней непростой жизни.
— Спасибо Вам, я всегда готов поговорить на любые темы, высказать свое мнение. Если наша беседа принесет какую-то пользу, буду очень рад. Самые искренние пожелания успехов и здоровья читателям и сотрудникам газеты «Flash!», на мой взгляд, самой боевой и принципиальной газеты в нашем регионе!
Беседовал Денис Данилевский