Мальчонка лежал на скамейке и спал, скрутившись калачиком. Прямо на жёстких деревянных перекладинах, спал, невзирая на шум вечерней улицы. На вид мальчишке лет 8, не больше. Так его сморила усталость, что он прилёг отдохнуть на свободной уличной скамейке. Но вряд ли сон его был безмятежным. Подложив руки под голову, он, тем не менее, не выпускал из них два огромных целлофановых мешка, под завязку забитых пластмассовыми бутылками. 
Вот они, плантации оливковых деревьев,
главный источник экспорта страны
На обратном пути мы решили пройти по той же стороне улицы, чтобы отдать мальчишке всю имеющуюся у нас мелочь. Переживали, а вдруг уже ушёл? На подходе к скамейке мы увидели его. Сон ребёнка оказался совсем недолгим, и, согнувшись в три погибели, мальчик уже тащил свои мешки. Я поздоровался и протянул ему деньги. В карманах у нас были и два персика. Отдали ему и персики. Мальчонка улыбнулся грустной улыбкой, и схватил эти персики. Похоже, он был рад фруктам даже больше чем деньгам. Мы еще раз обернулись, и он обернулся в нашу сторону, снова грустно улыбнулся и продолжил свой путь. Маленький, симпатичный, черноволосый мальчишка, которому ещё в игрушки играть. А он уже зарабатывает тяжким трудом на жизнь. Так захотелось прижать его, обогреть, накормить… Вот и этот тунисский мальчишка навсегда остался в нашей памяти, как и застенчивый палестинский мальчик в Вифлееме, которому мы подарили краткий миг счастья, купив у него дудочку… Они похожи, впрочем, что удивительного, оба арабы, да и по возрасту одинаковые.
Такова античеловеческая сущность капитализма. Мальчишка – бедняк целыми днями собирает бутылки, чтобы принести в семью хотя бы один-два динара. В стране, где те же персики буквально свисают с веток фруктовых деревьев, он не может покушать этот фрукт. Купить персик он и его родители не могут, нет денег. Сорвать персик с дерева тоже нельзя – частная собственность. Он может лишь смотреть на фрукты и глотать слюни. В мире изобилия, сверкающих витрин, ломящихся от сладостей прилавков такие мальчишки голодны.
По дороге в столицу Туниса по обе стороны – плантации оливковых деревьев. Они окружены забором из колючей проволоки. Частная собственность. Тысячи оливковых деревьев приносят богатство владельцам этих плантаций. Взамен они платят налоги, но их размер несопоставим с размером прибыли главного экспортного продукта Туниса. А в чём доблесть собственников оливковых плантаций? Они получили в частное владение самое главное богатство – землю. А уже земля в сочетании с солнцем, поливом, уходом, трудом наёмных работников даёт урожай. Земля, Солнце, Вода – всё это дано Природой. А если говорить более глубоким философским смыслом, то верующие скажут, что всё это дано Богом, атеисты – что это результат естественного развития планеты и живой материи. Получается, что никакой заслуги собственника земли в том, что здесь веками росли и растут оливковые деревья, нет. Его сила лишь в бумажке, где написано, что он собственник этой земли. Эта бумажка и позволяет ему эксплуатировать труд людей, и получать прибыль. А где же справедливость? Ведь Бог или естественное развитие природы и живой материи создавали природные богатства для всех, а не для избранных.
Так были ли события «арабской весны», начавшиеся именно в Тунисе, революцией? Конечно, никакой революции не было. Революция – это кардинальная смена общественно-политического строя, причём на смену отжившему строю приходит более прогрессивный, отвечающий потребностям развития экономики и общества. В Тунисе как был капитализм, так и остался. Народное восстание, произошедшее в январе 2011 года, было направлено против ухудшения уровня жизни, безработицы, отсутствия жизненных перспектив у молодёжи, коррупции, засилья клана президента Бен Али и его жены, тотального контроля правящей верхушки во всех сферах жизни. Вся эта гремучая смесь вылилась в протестные выступления. Ясно было против чего протест, но никому не было понятно – а что же делать дальше? Никто же не выходил с лозунгами «Землю – крестьянам!», «Фабрики – рабочим!», «Власть – Советам!», как в октябре 1917 –го в России. В результате президент сбежал, а капитализм остался. Да, после восстания 2011 года в Тунисе значительно больше демократии. Прошли свободные выборы в парламент, первые альтернативные, конкурентные выборы президента. Но в экономике выиграли те, кто погрел руки на перераспределении владений клана бывшего президента и его семьи, а это, конечно, совсем не малый и средний бизнес, и не простой народ, а «акулы» тунисского капитализма, местные олигархи. 
Хотя Тунис стал единственной страной, где события «арабской весны» прошли довольно бескровно, без гражданской войны. Несколько дней протеста, и через полгода уже выборы. Тем не менее, в условиях ослабления власти и демократизации значительно выросла угроза исламского терроризма. На политической арене исламская партия не смогла победить, и даже заявила об отказе от политического ислама, сделав ставку на светское государство с религиозными корнями. Тем не менее, по имеющимся данным, порядка 6000 тунисцев воюют в Исламском государстве, организации, запрещённой в Казахстане. В приграничных с Ливией районах радикальный ислам распространён очень широко. Граница практически открыта, там пустыня, отследить передвижения очень сложно, хотя США и помогли Тунису построить на протяжении 200 километров заградительную стену с современными средствами слежения и контроля. Но это лишь малый участок границы. Угроза религиозного экстремизма на сегодня главная и внешняя, и внутренняя проблема Туниса. Запад в целом приветствовал перемены в Тунисе, признав страну единственной ближневосточной демократией, страна получила статус основного союзника США вне НАТО, и Америка выделяет Тунису до 100 млн. долларов в год для поддержания системы безопасности. Но стал ли лучше жить народ?
Если говорить в целом об «арабской весне», то причины событий в Египте и Йемене были примерно такими же, как и в Тунисе. Там также противоречия носили больше экономический характер, и детонатором стало ухудшение жизненного уровня народа, безнадёжность каких-либо перспектив на лучшее. А вот в Сирии, и особенно в Ливии, на мой взгляд, причины и противоречия были несколько другие. Уровень жизни в Сирии, и особенно в Ливии, был очень высок. В Ливии, по сути, был социализм ливийского образца, об этом не раз говорил лидер страны Муаммар Каддафи. Официально страна называлась Ливийская Джамахирия, что означало «прямое народовластие» через систему народных комитетов. Каддафи стремился построить общество на основе «третьей мировой теории», отличной как от капиталистической, так и от коммунистической. Эти теоретические взгляды он изложил в «Зелёной книге». И во многом лидеру Ливийской революции (именно так называли в Ливии Каддафи, у него не было официальных государственных постов) удалось реализовать свой план на практике. В стране народ получал такие выплаты и пособия, о которых и не мечтали даже в Советском Союзе. Не говоря уже о бесплатном образовании, здравоохранении (кстати, очень качественном), получении жилья, трудовых гарантиях, пенсии. Дети там учились, были накормлены, воспитывались в духе патриотизма, человечности, и ни один ребёнок не вынужден был с малых лет заниматься тяжким трудом, как наш тунисский мальчишка. 
Нефтяное богатство страны там реально работало на благо всего населения. Так почему народ взбунтовался? Это был бунт потребителей. Примерно такой же, как и в Советском Союзе в 1991 году. И если мы продали страну, которую наши деды и отцы отстояли кровью, и все социальные достижения за палку колбасы, связку бананов, джинсы, подержанную иномарку, возможность смотреть порнографию, и мифические дивиденды, то ливийцы, которые имели материальных благ гораздо больше нас – за демократию, за возможность опускать в урну избирательный бюллетень. Их не устроили народные комитеты, организованные в каждом, даже самом отдалённом селении, им показалась красивее и важнее демократия буржуазного образца, когда под видом выборов идёт борьба частных интересов олигархов и кланов. А избиратели всего лишь выбирают партию и кандидата, который обернёт себя в более красивую обёртку, как красиво упакованный и разрекламированный товар. Да, со стороны это красиво: плакаты, дебаты, встречи с избирателями, голливудские улыбки, видимость сменяемости власти. Но суть именно в этом: красиво себя преподнести, получить голоса, а с ними и власть, чтобы через власть, как самый главный капитал, реализовать свои частные, групповые, корпоративные интересы. Кушая досыта, живя без забот, ливийцы предпочли свою безмятежную, но регламентированную жизнь с бессменным руководителем – кровавой вольнице. Видимо, начали тосковать, что, как писал Блок, «живи ещё хоть четверть века, всё будет так, исхода нет». И, опять же процитируем теперь уже советскую песню 90-х годов: «Полем, полем, полем, свежий ветер пролетел, полем свежий ветер, я давно его хотел». И превратился этот свежий ветер в ураган, смерч, торнадо. 
Лидер Ливийской революции полковник Муаммар Каддафи
В Сети сейчас очень распространён ролик с завещанием Каддафи. Его он написал 5 апреля 2011 года, когда в Ливии только начинались акции протеста. В этом завещании он даёт чёткую оценку происходящему, сожалеет, что народу оказалось мало того, что дала ему Джамахирия, сожалеет, что народ пошёл за яркой приманкой капитализма. За полгода до своей страшной гибели полковник говорит, что если Аллаху угодно, он погибнет, отдаст свою жизнь за Родину. Так и получилось. Его ждала жуткая смерть, но он погиб как воин. А Ливии, как суверенной страны, больше нет, когда завершится гражданское противостояние, кровопролитие – неизвестно, остались в прошлом и все социальные гарантии, о которых только могут мечтать народы других стран. Тысячи ливийских беженцев плывут через Средиземное море в Италию, чтобы в Европе устроиться хотя бы дворником или посудомойкой, или пойти на панель. Ради этого нужно было разрушать свою страну, свою жизнь, убивать своего лидера?! Коллективное помешательство, только так можно назвать произошедшее в Ливии. Впрочем, мы сами прошли через это в 90-е годы прошлого века. И ведь до сих пор многие так и не могут понять, что именно народ разрушил Советский Союз, до сих пор всё валят на Горбачёва: «Вот, если бы не Горбач проклятый…». 
Беженцы из Ливии плывут через Средиземное море в Италию
Наверное, также было и в Сирии, где переход власти от отца к сыну позволил сохранить стабильность, но у многих породил некую печаль от того, что ничего не меняется, значительно сузилась возможность для т.н. «социальных лифтов», т.е. общественных механизмов для продвижения, реализации каких-то амбиций, деловых, политических, карьерных. Теперь-то в Сирии не до этого, не до амбиций и «социальных лифтов», задача предельно упростилась – нужно элементарно физически выжить. А тогда хотелось воли.
Хотя в Сирии не было такого уровня жизни и социальных гарантий, как в Ливии, в экономике преобладал капитализм, но государство имело явно выраженный социальный характер, сирийцы гораздо более упорно сопротивляются. Уже 6 лет в стране идёт гражданская война, и сегодня она уже имеет чётко выраженные программы противоборствующих сторон. С одной стороны – сторонники светского государства, с другой – исламисты, стремящиеся установить в Сирии строго религиозную власть. Это чисто идеологическая сторона противоборства. Экономическая подоплёка – это, конечно, борьба за ресурсы страны, на кого они будут работать: на благо народа, или на тех, кто захватит власть под зелёными знамёнами ислама. Что будет, если победят радикальные исламисты – хорошо видно по той жизни, которая устанавливается на подконтрольной боевикам территории. Дополнительно ко всем видам налогов и поборов, установленных исламистами, население должно платить еще и 10% налог, обязательный для всех. Это, по сути, рабство, отягчённое жесткими религиозными нормами, это возврат в средневековье. Поэтому и воюют сирийцы может быть не столько за Башара Асада, сколько против того ужаса, который придёт после победы боевиков. Хотя и авторитет сирийского президента за эти годы в глазах народа значительно вырос. Он не бежал из страны, он на месте, на посту, в Дамаске, под обстрелами, он показал себя патриотом и воином. Не поднял руки вверх, смог мобилизовать народ и повести за собой. И ничего не может пока поделать с Сирией ни коллективный Запад, ни выращенные его руками и деньгами радикальные исламисты.
Таковы в общих чертах, на мой взгляд, причины «арабской весны». Конечно, не обошлось и без внешнего влияния. Эти события в дальнейшем, с появлением Исламского государства (запрещённого в Казахстане), с миллионными потоками беженцев в Европу, привели к искусственному столкновению западной и исламской цивилизации. А кому выгоден такой цивилизационный разлом, возрастающая ненависть между народами и религиями? Совершенно правильно – только одной стране, а если точнее, пресловутой мировой элите. Чем слабее будет Европа, чем слабее будет арабский и исламский мир, тем для мировых правителей лучше. Пусть бьются и уничтожают друг друга.
Но, повторюсь, никогда никакое внешнее влияние не сможет раскачать ситуацию, если в стране нет своих внутренних причин, если в государстве не созрели острые, и даже непримиримые противоречия. И чтобы страну не взорвало никакое внешнее влияние, нужно, прежде всего, держать руку на пульсе своих внутренних проблем и не допускать перерастания неизбежных в любом развитии противоречий в неразрешимые.
(Окончание следует)
Денис Данилевский
Тунис – Усть-Каменогорск
Фото Людмилы Данилевской и из Интернета