При первом знакомстве с Абильмажаном Байжуминовым и его семьёй, сразу ощущаешь неподдельную простоту в общении, радушие, отсутствие даже намёка на высокомерность, выпячивание собственных заслуг, упора на собственную личность. Наоборот, практически после каждого рассказанного заслуженным аксакалом эпизода из его долгой и интересной жизни, он всегда подчёркивал и уточнял: «Я был одним из многих тысяч таких же… Вместе с товарищами участвовал в освобождении… В составе пограничного наряда участвовал в задержании нарушителей границы…» и так далее
Скорее всего, именно такие качества характера Абильмажана и способствовали его сегодняшнему долголетию, сохранению позитивного взгляда на прошлое и происходящее сегодня. Его не затронули общественные эпидемии – индивидуализм, жизнь ради удовлетворения собственных интересов, мещанское стяжательство, показушное самовосхваление и так далее Абильмажана не грызут сомнения насчёт правильности выбранного им пути, он не менял своих убеждений, подстраиваясь под конъюнктурные выгоды момента. Аксакал не отделяет до сих пор себя от судеб своей Родины, своего поколения, всех людей, повстречавшихся ему на долгом жизненном пути. Он вместе со всеми. Он среди нас. Возможно, за эту чёткую, простую и понятную линию жизни, Всевышний и люди, окружающие его во все времена, послали ему долголетие, подарили ему вторую жизнь после тяжелейшей контузии на фронте. Оберегли во время несения не менее опасной службы на послевоенной границе. Дали ясный ум, цепкую память, оптимизм в размышлениях, уважение от людей, любовь самых близких – жены, сына, дочери, четырёх внучек и одного правнука.
Вот краткое повествование нашего героя о своём жизненном пути.
На фронт из Уланского района
– Родился я в селе Манат Уланского района 1 января 1924 года. Был я у своих родителей – отца Байжулы и матери Нуржамал – младшим ребёнком в семье. Родители работали в совхозе «Верный путь социализма», который организовался в 1935 году. В 1937 году окончил 5 классов Гусинской средней школы и начал свой трудовой путь. Работал сначала в родном совхозе, потом перешёл на карьер в Верхней Колбе, что в 37 км от Огнёвки. Добывали оловянную руду.
В 1941году, сразу после начала войны, ушли на фронт оба мои старших брата – Садвакас и Жакира. А в сентябре 1942 года подошёл и мой черёд. Тогда сборочный пункт новобранцев располагался в селе Гусиное, которое потом затопило при возведении Бухтарминского водохранилища. Поздней осенью того года наша команда прибыла в небольшой городок Московской области – Загорск, где в то время готовили резервы и маршевые пополнения для фронта. Всего в небольшом городке располагалось 9 учебных батальонов! Нас основательно готовили к ведению боя в течение года! (Этот рассказ опять же опровергает ложь о том, что якобы посылали на фронт неподготовленных резервистов, с ходу в огненное пекло войны). Затем нас отправили на 3-й Белорусский фронт, на котором с осени 1943 до лета 1944 года царило определённое затишье перед подготовкой стратегического наступления в Белоруссии. За это время позиционной войны мы успели получить дополнительный бесценный опыт от бывалых фронтовиков, понюхать запах пороха, что называется.
Боевая страда
Летом 1944 года мне пришлось по настоящему пройти огненное крещение большим боем, во время начавшейся операции «Багратион», в тяжёлых условиях лесисто-болотистой местности Белоруссии и Прибалтики. Наши войска пробили бреши в обороне противника и в них устремились танкисты, а мы, пехота, только старались успевать за ними. Немцы не имели уже сплошного фронта, и оказывали противодействие лишь отдельными подошедшими подразделениями и остатками разбитых частей. Мы наступали севернее Минска, и лишь при подходе к Литве немцы сумели восстановить фронт и стали оказывать сильное противодействие. Особенно тяжёлыми были бои за Вильнюс, который враг пытался отбить, проводя контратаки при поддержке танков и даже парашютных десантов, который они высадили 10 июля 1944 года в районе леса Погрудас, что в 6 км от Вильнюса. Однако все эти попытки оказались безуспешными. После 5- дневных ожесточённых боёв наши части вошли в столицу Литвы.
Не мешкая, мы двинулись дальше, к Каунасу, другому крупному центру Литвы. За ним уже открывалась немецкая Восточная Пруссия, то есть, у меня был шанс, ещё в конце лета 44-го очутится на государственной границе СССР, но, как говорят, мы предполагаем, а судьба располагает…
Из того дня помнится только лишь гул вражеских бомбардировщиков, внезапно налетевших на нашу колонну, грохот взрывов и … провал, беспамятство. Очнулся я только через три дня в полевом госпитале в Каунасе, который к тому моменту уже был взят. Долго шла моя поправка здоровья. За это время моя часть ушла с боями вперёд, на запад. Началось восстановление государственной границы между Польшей и СССР. Поэтому, некоторых из выздоравливающих бойцов, в том числе и меня, вместо фронта отправляли на укрепление границы. Так зимой 1945 года я стал пограничником. Не ведал я тогда, что если бы вернулся в свою часть, которая пошла на взятие Восточной Пруссии, и её цитадели – Кёнигсберга, то, возможно, встретился бы со старшим братом, Садвакасом, который, оказывается, воевал там же, и погиб в апреле 45-го, не дожив всего несколько недель до конца войны. (Средний брат, Жакира, также не вернулся с фронта, и считается до сих пор без вести пропавшим).
А я в тот момент уже был зачислен в 94-й погранотряд, 9-ую заставу, на границе с Польшей. Время на рубежах СССР было тревожное. Граница только оборудовалась. Через неё пытались пробиться разбитые немецкие группы и их пособники из числа «лесных братьев». Редкая неделя на заставе проходила без крупных боестолкновений и задержаний нарушителей. По сути, мы были втянуты в затяжную войну с литовскими националистами, поддерживаемыми из-за границы. Нападали они внезапно, действовали предельно жестоко, не оставляя после себя ни свидетелей, ни раненых. Особенно жалко было демобилизованных бойцов, которые эшелонами ехали домой из поверженной Германии и освобождённой Польши. На моей памяти есть жуткий эпизод осмотра нападения на эшелон бывших бойцов, но уже мирных людей, без оружия. В эшелоне следовали три роты демобилизованных, это примерно полтысячи человек, которые уже успели написать домой, к какому дню их следует ожидать. На родине уже плакали от счастья матери, дети, жёны и невесты… Однако из всего эшелона никто не уцелел после нападения «лесной братии» и плакать в далёких городах и сёлах пришлось уже по другому поводу. После этой трагедии, всем эшелонам с демобилизованными стали давать боевое сопровождение.
Именно день 9 мая 1945 года как то не отразился в памяти, связь на границе была ещё неважной, а возможно, был в наряде по охране границы, весть о Победе мы встретили с некоторым опозданием, но от этого были не менее счастливыми. Дальше была служба, задержания, погони за нарушителями, перестрелки с боевиками, участие в засадах и другая «размеренная» деятельность по охране госграницы. В 1946 году, за задержание очередного нарушителя, мне был дан отпуск на родину, то есть, только через 4 года я увидел родную уланскую землю. Однако окончательно я вернулся домой только в декабре 1948 года.
В мирные дни
Вернулся домой зимой 1949 года, отца уже не было в живых, мать потеряла на войне двух сыновей из трёх. Нужно было поднимать хозяйство. Вначале работал чабаном в совхозе, затем послали учиться на бухгалтерские курсы, а позже и в сельскохозяйственный техникум, в Усть-Каменогорск, в посёлок Аблакетка. В том же 1949 году женился, и вот уже 66-ой год живу со своей второй половиной в любви, мире и согласии. После выхода на пенсию в 1984 году переехали с женой в город, к детям и внучкам поближе. Вот собственно и весь мой рассказ, обычного человека с судьбой, похожей на сотни тысяч судеб моих сверстников. Никаким героем я себя не считаю. Воевал и трудился как все тогда, вместе с ними. Поэтому разделяю всю радость предстоящего юбилея со всеми моими оставшимися сверстниками, однополчанами, всеми людьми, которые наши свершения считают достойными, справедливыми. Давшим возможность другим поколениям мирно строить новую жизнь, в чём-то оглядываясь на наш опыт.
P. Что ж, добавить к этому простому, и в то же время мудрому рассказу, кажется, нечего. Но внимательно слушая рассказ заслуженного ветерана, автор статьи невольно ловил себя на удивительных совпадениях.
Мой отец, Николай Михеев, тоже воевал, и также отправился на фронт из сборного пункта в селе Гусиное, куда он добирался из отдалённой Кутихи осенью 1943 года.
Сам автор статьи служил в Советской армии полтора года именно в Белоруссии, почти там же, где прошёл герой нашего очерка летом 1944 года. Да и вернулся я в отцовский дом именно на Аблакетку, рядом с бывшим техникумом, где учился после войны Абильмажан Байжуминов.
Эти совпадения лишний раз показывают общность судеб нашего народа, их неразрывную связь, преемственность истории, отношения к своему прошлому и значимость ответственности за будущее новых поколений казахстанцев.
И ещё хотелось бы в этой связи добавить. Глядя на праздничный костюм Абильмажана Байжуминова, я заметил на нём две неизвестные мне награды. Спросил аксакала о них. Он пояснил, что эти награды получил от правительства независимой Беларуси, за активное участие в освобождении этой республики в годы войны. Вот так! А что же другие бывшие западные советские республики, обильно политые кровью советских бойцов всех национальностей? Где их память и благодарность? Что бы получил, например, в этом году мой отец, принимавший участие в освобождении Украины в 1944 году, доживи он до сегодняшнего дня?
Значит, за правду о войне нужно ещё бороться. За справедливость к павшим, живущим, и их потомкам. Значит «покой нам только снится…».
Герою же нашего очерка, уважаемому Абильмажану Байжуминову, в честь, прежде всего, 70-летнего победного юбилея, от всех читателей газеты приносим самые сердечные и искренние поздравления и пожелания долгих лет жизни и успехов ему и его близким. Спасибо Вам за всё!
СЕРГЕЙ МИХЕЕВ преподаватель истории, участник боевых действий в Афганистане