ЭКСКЛЮЗИВ С ГРИФОМ «СЕКРЕТНО»

Газета "Flash!"

В нынешнем феврале исполнился 21 год со дня отправки первой антиядерной секретной шифрограммы в Центр, которую подписал тогдашний первый секретарь Семипалатинского обкома партии Бозтаев Кешрим Бозтаевич. Шифрограмма была отправлена 20 февраля 1989 года и, по сути, именно она стала первой ласточкой открытого выражения протеста против испытаний атомного оружия на Семипалатинском испытательном полигоне.

Старшее поколение хорошо помнит, что тогда любое инакомыслие каралось жестоко и беспощадно. Такое просто не прощалось, так как это было равносильно бунтарству против всемогущих Политбюро ЦК КПСС и Военно-Промышленного комплекса (ВПК), в чьем ведении находился данный сверхсекретный ядерный монстр. Это сейчас многим кажется, что ничего не стоило заявить такое всесильному Центру.

Однако, несмотря на ясность и определенность ситуации, вот уже два десятилетия не прекращается спор – кто же первый поднял голос протеста против произвола Центра? Чья инициатива «породила» антиядерное движение? Кто внес наибольший вклад в дело «закрытия полигона»? Чтобы прояснить данную ситуацию, я решил поговорить с самим автором этой секретной шифрограммы – с человеком, который не просто стоял у самых истоков антиядерного движения, а был одним из активнейших его организаторов, так сказать «серой лошадкой» этого движения – нашим земляком Владимиром Николаевичем Пигаваевым.



Что интересно, в отличие от многих, этот удивительный по скромности человек не претендует и никогда не претендовал ни на какие лавры, хотя его реальный вклад в организацию антиядерного движения просто огромен. «Я лишь всегда старался четко выполнять поручения партийного руководства», – скромно поясняет он.

– Да, однако, нам бы такую скромность!

Но приступим к делу.

– Владимир Николаевич, давайте все же начнем издалека, то есть перенесемся в годы, когда еще не было противостояния, полигон функционировал в «штатном, мирном режиме», обеспечивая ядерный паритет с США.

– По воле судьбы, тем более, по долгу службы и по поручению руководства обкома партии я еще с 1978 года, будучи зам. заведующего отделом пропаганды и агитации обкома конкретно поддерживал тесную связь с политотделом полигона. Мы разработали совместный план, который был направлен на проведение системы мероприятий по формированию у населения «правильного» общественного мнения и терпимого отношения к проводимым испытаниям. Не секрет, тогда мы с гордостью говорили, что здесь куется ядерный щит Родины, и ни у кого, даже в мыслях, не возникал вопрос о закрытии полигона.

Взрывы продолжались. Должен признаться в том, что мы, по долгу службы быстро пресекали разные слухи и домыслы о проводимых испытаниях атомного оружия. А тех, кто «вводил людей в заблуждение», попросту называли демагогами. Стыдно сейчас об этом вспоминать, к сожалению, но так было, ведь мы жили в одной стране, служили одной системе.

Но, как говорится, шило в мешке не утаишь. В близлежащих к полигону районах и населенных пунктах, да и в Семипалатинске, люди все чаще стали болеть ранее неизвестными болезнями, возросла детская, материнская и общая смертность. Мужчины стали чаще обращаться к врачам-сексопатологам, жалуясь на снижение половой потенции, и связывали это с ядерными испытаниями.

Ученые, медики давно били тревогу, но вплоть до 1985-1986 годов эта тема была запрещенной и обсуждению не подлежала. К сожалению, достоверной информацией никто не владеет, кроме узкого круга специалистов, умеющих молчать. Многие жители давали подписку о молчании и неразглашении.

– Ну а все же, Владимир Николаевич, кто же первым поднял голос протеста против произвола военных? Ведь у шифровки должна быть прелюдия?

– Если хочешь знать мое мнение (был свидетелем всех этих событий), то правильно было бы назвать первыми группу учителей области, находившихся в Семипалатинске на курсах усовершенствования. Именно они письменно обратились (60 подписей) в обком, не думая тогда о последствиях. Это имело эффект грома среди ясного неба.

«Хотелось бы получить официальный ответ об уровне радиации в нашей области, так как, несмотря на гласность, эти данные замалчиваются – пишут они. В таких условиях нужно бы улучшить питание и возможность оздоровительного отдыха для детей. В области и в самом городе жесткое нормирование питания: масло, мясо, колбаса продаются по талонам. Круглый год в государственной торговле отсутствуют овощи и фрукты. Плохое питание в школах и больницах. Необходимо изменить такое положение. Мы думаем, что главные наши проблемы и проблемы государственные – это здоровье людей и особенно наших детей. Поэтому очень надеемся, что они не будут оставлены без внимания…». (Полный текст обращения хранится у В.Н. в личном архиве).

– Какова была реакция партийно-советских органов?

– Такие же письма, вопросы, телефонные звонки, ежедневно стали поступать в партийно-советские органы, в редакции газет, радио и телевидение. Эти же вопросы люди смело стали задавать на партийных собраниях, сходах и встречах. Мы (партийцы) старались давать исчерпывающие ответы на все вопросы, но отдельные «популисты» все перевирали и тем самым сеяли тревогу и излишний страх, что могло привести к необратимым последствиям.

У меня сохранились копии десятков писем и телеграмм (я готовил проекты), отправленные за подписью первого секретаря обкома КПК, Правительству СССР, министрам и так далее Перед Центром ставили конкретные задачи. Один из главных вопросов был – это перевод категории области со второй на первую, то есть речь шла о выделении дополнительных фондов на продовольственные товары из государственных ресурсов, а также об некотором увеличении уровня зарплат населению, что в какой-то мере компенсировало бы социальный ущерб, наносимый населению 40-летними испытаниями ядерного оружия.

«Оказать содействие в дополнительном выделении на 1989 г. и последующие годы фондов на продовольственные и промышленные товары: сахара – 5,0 тыс. тонн, кондитерских изделий – 1,0 тыс. тонн, чая байхового – 1,0 тыс.тонн, консервов плодоовощных- 10,09 тыс.тонн, цитрусовые 100 тонн, промтовары – 50 млн. руб». По рекомендации медиков мы просили о выделение области в большом количестве гранатового сока, что выводит из организма радиацию.

Просили оказать помощь здравоохранению в выделении медицинского оборудования, укреплении материальной части медучреждений. «Построить в 1990-1994 году городскую многопрофильную больницу на 1080 коек» (кстати, строительство уже было начато, но развал Союза похоронил этот объект).

Местные партийно-советские органы последовательно решали социальные проблемы. Бозтаев К.Б. настоял и передал построенные к тому времени здания Ленинского и Кировского райкомов партии под Детский восстановительный центр и Глазной центр, гостиницу «Иртыш» с пристройкой – под консультативно-диагностический центр. Вступили в строй новые торговые центры «Нива», «Айсулу», «100 мелочей» «Семь палат» и так далее

Вскоре по поручению Бозтаева К.Б. я встретился с начальником полигона генерал-лейтенантом Ильенко А.Д. и взял у него интервью о функционировании полигона. Генерал подробно ответил на все мои 15 заданных вопросов, которое и было опубликовано в областных газетах «Семей таны» и «Иртыш». Это немного успокоило население, но не надолго.

– Когда и кто начал более решительные действия?

– Постепенно стало очевидным, что больше уже нельзя было пренебрегать общественным мнением. Меня и тогдашнего секретаря по идеологии Григория Мищенко пригласил первый секретарь обкома Бозтаев К.Б. и поставил перед нами задачу: «Больше терпеть нельзя. Я заручился поддержкой Нурсултана Абишевича Назарбаева (тогда он был Председателем Совмина Каз. ССР), он с нами. Срочно готовьте шифровку в ЦК КПСС тов. Горбачеву М.С. Рискнем, я подпишу. Только пока об этом никто не должен знать. В ней коротко надо изложить обстановку, сложившуюся на сегодня вокруг Семипалатинского испытательного полигона и предложить временно приостановить или сократить частоту взрывов, а в дальнейшем перенести ядерные испытания в другое, более приемлемое место».

Пришлось поработать допоздна. Бозтаев К.Б. тщательно редактировал текст, шлифовал его, а утром подписал. Я его отнес к тогдашнему зав. общим отделом Анатолию Чернышеву. Он вызвал шифровальщика Чичасова Б. (ныне покойного) и через полчаса шифровка ушла в Москву. Так началась эра противостояния с Центром.

Вот текст первой шифрограммы:

«Совершенно секретно, Экз.№1

Москва, Кремль

Генеральному секретарю ЦК КПСС

Т. Горбачеву М.С.

«Семипалатинский обком Компартии Казахстана информирует ЦК КПСС о том, что с 1949 года на полигоне вблизи города Семипалатинска с населением 340 тысяч человек проводятся ядерные испытания. Первое время – в атмосфере, а с 1963 года – подземные.

Сейчас, через 40 лет, окружающие полигон условия изменились, численность населения возросла в три раза, многократно увеличилось поголовье животных. Полигон оказался в густонаселенной местности. Однако в работе полигона это не учитывается, ежегодно производится до 14-18 ядерных взрывов, которые сопровождаются сейсмическим воздействием на здания и инженерные сети, выводят из строя сотни колодцев, снабжавших водой жилые поселки и животноводство. Город строился без учета сейсмики. Кроме того, на территории полигона в течение 25 лет подземных взрывов деформировалась земная кора и в каждом третьем случае происходит истечение радиоактивных газов на поверхность, исключить которое практически невозможно. В 1987 году через Семипалатинск прошла такая струя газов радиоактивностью в 350-400 микрорентген в час, а при испытаниях 12 февраля текущего года за пределами полигона был зафиксирован уровень радиоактивности до 3000 микрорентген в час, и только в результате изменения направления ветра эти газы не достигли областного центра.

Ядерные испытания, естественно, вызывают у общественности разное толкование, создают напряженную морально-психологическую атмосферу среди населения, и не без основания они связываются с состоянием здоровья и возможными разрушениями.

Партийные комитеты области проводят большую разъяснительную работу среди населения.

Обком партии, озабоченный сложившейся ситуацией, просит ЦК КПСС поручить соответствующим министерствам и ведомствам временно приостановить или резко сократить частоту и мощность взрывов, а в дальнейшем перенести ядерные испытания в другое, более приемлемое место».

20 февраля 1989г. Первый секретарь Семипалатинского обкома Компартии Казахстана Бозтаев К.Б.».

28 сентября 1989 года я подготовил текст очередной шифрограммы, ее после тщательной шлифовки «Первый» также подписал и в тот же день она легла на стол Генсека Горбачева. Зав. общим отделом Чернышев сделал отметку на шифровке: «29 сентября 1989 г. На письме наложена виза М.С, Горбачева: т. Зайкову Л.Н., т. Язову Д.Т., т. Бакланову О.Д. Прошу еще раз разобраться в проблеме».

После этого такие письма – телеграммы ушли и в другие инстанции: Председателю Совмина СССР Рыжкову Н.И., Верховный совет СССР, народным депутатам СССР, Председателю Верховного Совета СССР Лукьянову А.И, и многим другим. Снова обратились к Горбачеву, который уже пребывал в качестве Президента СССР. Копии этих шифрограмм, писем и обращений сохранились в моем личном архиве.

– Как создавалось антиядерное движение «Невада – Семипалатинск»?

– 28 февраля 1989 г. создается антиядерное движение «Невада-Семей». Его по личной просьбе Нурсултана Назарбаева (тогда председатель Совмина Каз.ССР), возглавил известный поэт и видный общественный деятель Олжас Сулейменов. Движение получило всестороннюю поддержку обкома и облисполкома, всей общественности региона. Более того, по инициативе и поддержке Бозтаева К.Б., Олжас Сулейменов избирается народным депутатом СССР от Аягузского избирательного округа. Так началась большая совместная антиядерная борьба за закрытие полигона.

– Какова была реакция Центра?

– Первый и последний Президент СССР Михаил Горбачев игнорировал требование народа, под давлением ВПК не смог или не хотел закрыть ядерный полигон.

После первой же шифрограммы к нам пожаловала Правительственная авторитетная комиссия из Москвы во главе с заместителем Председателя Совета Министров СССР, председателем военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР В.Ф. Коноваловым, ответработники ЦК, секретарь ЦК Компартии Казахстана Е.М. Асанбаев, руководители министерств и ведомств республики.

Но это было только начало, а впереди была главная борьба за закрытие полигона. Позже мы узнали, что ВПК не раз ставил перед Горбачевым и Политбюро ЦК КПСС вопрос об освобождении Бозтаева К.Б. от обязанностей первого секретаря обкома и исключении его из рядов КПСС именно за инакомыслие. Неизвестно, как бы сложилась жизнь Бозтаева без партбилета, если бы не горбачевская перестройка, гласность и наступивший плюрализм мнений.

Итак, факты говорят, что наибольший вклад в дело закрытия полигона сделал, несомненно, тандем в составе Нурсултана Назарбаева и Кешрима Бозтаева. Это однозначно! Ведь без скрытой поддержки «сверху» в то время, никакая организация (тем более антиядерная) не смогла бы поднять «голову». Такое было просто нереально! Именно благодаря поддержке Нурсултана Назарбаева Кешриму Бозтаеву удалось сплотить вокруг себя единомышленников и взять все нити руководства антиядерным движением в свои руки. Практически всей организационной работой, вплоть до обеспечения питанием и ночлегом, занимались мы – партактив обкома. Это я авторитетно заявляю, так как был одним из тех, кто напрямую получал и выполнял подобные поручения от Кешрима Бозтаевича.

Надо отдать должное и антиядерному движению «Невада-Семипалатинск» и лично его лидеру Олжасу Сулейменову который, в свое время, преодолев страх, все же уступил настойчивой просьбе (опять же Назарбаева) и возглавил эту организацию, которая впоследствии, заручившись широчайшей поддержкой местных партийно-советских органов во главе с Кешримом Бозтаевым, также сумела сделать существенный вклад в деле закрытия полигона.

Поэтому я считаю, что закрытие полигона была и есть наша общая победа,

– Спасибо Владимир Николаевич! Надеюсь, Вы еще много нам интересного расскажете о тех «исторических» днях, о чем мало кто знает.

– Обязательно (смеется)!



Болатбек ТЕМЕРБАЕВ

член Союза журналистов Казахстана