Уже много лет в городе Семей живёт замечательная женщина – Ванда Владиславовна Есенгарина. Необычное, казалось бы, сочетание имени-отчества и фамилии по сию пору поражает окружающих, не знакомых с её удивительной судьбой.
Сейчас ей – 85 лет. Вокруг – большая и дружная семья: 12 детей, 41 внук и 26 правнуков. Ещё в старое, советское время, её материнский подвиг был отмечен высшими наградами СССР – орденом «Мать-героиня», орденами «Материнская Слава» I и II степеней. Но теперь, похоже, про неё забыли все, кроме родных и близких. Пособий особых нет, не считая грошовой доплаты к пенсии, полагающейся ей, как инвалиду II группы. Её не чествуют, как труженицу тыла. И в списках ветеранов войны и труда она не значится. Хотя, думается, заслужила…
…Родилась Ванда Каменецкая в далёком 1925 году в Польше. Её родной Свирский (позже Мядельский) район, и село Сёмки, где жили родители-католики, до 1939 года входил в состав Польши. Отец – Владислав Адольфович Каменецкий был известным в тех краях агрономом, он не дожил до войны, скончавшись в 1938-м. Его супруга Фелиция Викентьевна, ставшая в одночасье вдовой, осталась с тремя детьми: сёстрами Элеонорой и Вандой, и единственным сыном в семье по имени Зейнус, который был самым младшим. Ванда была средней, посещала польскую католическую школу, и успешно закончила семилетку. Но затем пришла война. К ним в дом она постучалась не в 1941-м, а на два года раньше. 1 сентября 1939 г. Гитлер напал на Польшу. За 17 суток героически сопротивлявшаяся армия поляков была разгромлена – в лихих кавалерийских атаках на немецкие танковые армады полёг цвет польского воинства. Тевтонские самолёты господствовали в воздухе, обстреливая и отступавшие колоны войск, и мирных жителей. «Мессершмидты» проносились над родным селом Ванды и районным центром Константиново, расположенным в 3 км, пугая сельчан. Но в последней декаде сентября в с. Сёмки, как и во многие районы Восточной Польши, пришли части Красной Армии. На недолгие полтора года воцарился мир. Мать Ванды приняла и поддержала новую власть, вступила в партию ВКП(б) и стала активной коммунисткой. Позже, при оккупировавших их землю немцах, она ушла в партизанский отряд и героически воевала вплоть до освобождения в 1943-м.
Ванде Каменецкой ещё не исполнилось 16-ти, когда началась Великая Отечественная война. Но и сейчас, спустя 70 лет многие события ещё свежи в её памяти:
— Хозяйство у нас было своё, небольшое, но крепкое – как у всех. Всей семьёй сеяли рожь, овёс, садили картофель. Участок приличный был: у нас и трех братьев отца вместе 5 гектаров. Земля находилась в нашей собственности. Имели одну лошадь с телегой, двух коров (одну из них потом немцы забрали). Ещё разводили баранов. Оккупанты и барашками нашими попользовались. А живность оставшуюся, которую они не взяли, мы уже в 42-м в лес увели… Первых немцев мы увидели живьём в конце июня 41-го. Были они весёлые, в новенькой ладной форме. Рядом проходила трасса «Вильнюс-Москва», вот по ней они и двигались колоннами. Пешком редко кто, всё больше на грузовиках, мотоциклах… Останавливались часто, брали, что хотели без спроса. А детвору подзывали к себе, протягивали им конфеты, и при этом фотографировались с ними. Как же – цивилизация, мол, пришла! Обратно, в 1943-м они уже пешком шли, оборванные, и, как правило ночами. Не много их было уже, и просили они униженно попить и поесть. Мы тогда поняли, что та армия, которая шла на Москву – там и осталась!
Рассказывая, Ванда Владиславовна вздыхает, видно воспоминания тех лет волнуют до сих пор. «И сны, бывает, не легкие снятся»,- добавляет она. Почти три года фашистской оккупации навсегда врезались в память:
— С белорусами мы жили дружно, а вот соседние литовцы и эстонцы записались на службу к немцам. Вот они и стояли мелкими гарнизонами в наших сёлах. В лес практически не совались – там с 1939 г. были партизаны. Сначала польские дезертиры, а с 1941 г. там уже плотно засели и русские, и белорусы. Те, первые партизаны, всё воровали: и птиц, и даже детскую одежду с верёвок. На иголку хлебный мякиш налепят, и гусей с утками приманивают. А вот последние – наши партизаны без спросу ничего не брали, не воровали, не грабили. Леса вокруг большие были, густые, туда даже немцы не лезли – боялись, видно. Бывает, оцепят вокруг, постреляют по деревьям и уйдут – мол, всё, уничтожили партизан. Несколько раз к нам в Константиново и Сёмки эсэсовцы наведывались – вот от них многие горя хватили! Брата моего двоюродного убили. Тот пришёл с поля вечером, а его вывели на улицу и у забора расстреляли. Ни за что! Молодой, крепкий – значит, по их понятиям – партизан. А другого брата, Антона, собаками затравили на наших глазах, кожа клочьями висела, но не добили, выжил. Его крики до сих пор у меня в ушах стоят! Чтоб похоронить убитого, надо было разрешение у немцев получить. Все в селе испугались, а я ничего, не робкая была, пошла и получила это разрешение. А вообще после всех этих событий мы ещё больше стали помогать партизанам – мама мыло им специально варила, соль передавали, продукты. Однажды её арестовали – видно доложил кто-то про неё, но она убежала и ушла в лес. Потом и мы, молодёжь, когда начали угонять на работу в Германию, тоже спрятались в лесу. Из наших мест никого не увезли…
В 1943-м их освободили. Тогда же Ванда встретила своего будущего мужа. 24-летний лейтенант медицинской службы Кабден Есенгарин вместе со своей частью остановился в соседнем селе Константиново.
В самом большом доме – особняке бывшего помещика Хреновского военные обустроили госпиталь. Местным жителям, в том числе партизанам, тоже требовалось лечение – так и познакомились уроженец Абайского района и польская девушка из села Сёмки. Почти каждый день она бегала к нему на свидания – три километра туда и три обратно…. В 1945-м Кабден вернулся к ней – предложил руку и сердце, испросив согласия у матери Ванды. В райцентре зарегистрировали их брак. Около двух лет проработал К.Есенгарин в районной больнице, стал главврачом. Местные жители, из тех, кто дожил до сегодняшних дней, помнят его спустя десятилетия. Лёва – так называли они его ласково в 40-ые, видно крепко полюбился им казахский доктор. А Ванда после освобождения района почти три года трудилась в сельсовете. Бывший партизанский командир Елизаров, уходя на фронт, оставил её вместо себя, назначив из полевых бригадиров – председателем сельсовета. И на хрупкие девичьи плечи с 1943 по 1946 гг. легло всё – посевы, скот, крестьянское строительство и обустройство деревни после оккупации. Армия, фронт требовали мяса, молока, хлеба, сена, и сельчане трудились уже не столько для себя, сколько во имя Победы! Но девушкой Ванда Каменецкая была, по её словам, шустрой, закалённой невзгодами, а потому с честью выполнила свой долг.
В 1946-м Кабден Есенгарин позвал её с собой – в Абайский район, под Семипалатинск. К тому времени Ванда была уже в положении. Думала она недолго: где муж, там и жена. Попрощалась с родственниками, с матерью, и поехала. В Вильнюсе сели на поезд, доехали до Москвы. А там выяснилось, что весь багаж украли – платья и всё немудреное приданное. Так, в чём была и приехала на родину мужа в село Караул. Местные жители приняли её сразу, как свою. Быстро оценили и полюбили. Скоро она родила первенца. Его назвали Габдул-Кадыр… Через полгода свободно разговаривала на казахском. Муж – Кабден Кокшиевич Есенгарин довольно скоро стал известным человеком. Долго трудился главным врачом в районной больнице. А в последние годы занялся общественной деятельностью.
С 1973 г. стал активно выступать против Семипалатинского ядерного полигона. И однажды даже написал письмо Л.И. Брежневу – Генеральному секретарю ЦК КПСС, из-за чего попал в немилость КГБ. После распада СССР его частыми гостями стали японцы, датчане, поляки, немцы, американцы – как специалист-медик он рассказывал о вредном воздействии и последствиях ядерных испытаний. В 1993 году передал в немецкий журнал «Шпигель» карту-схему Семипалатинского ядерного полигона, что вызвало огромный общественный резонанс. А газета «Нью-Йорк Таймс», где вышло его интервью, до сих пор хранится в семейном архиве. Он умер в 1998-м. Именем Кабдена Есенгарина названа улица в селе Саржал.
Ну а Ванда Владиславовна нянчит правнуков, иногда прихварывает, но старается держаться. Сама себя она давно считает казашкой, и если наступит срок, просит похоронить на мусульманском кладбище – рядом с мужем…
Сергей ВАСИЛЬЕВ
