Нашему агентству даже не придется проводить эксперименты с якобы падающими и умирающими на улицах людьми, как это часто делают телевизионщики, чтобы увидеть, что окружающие абсолютно равнодушны к человеку, попавшему в беду. Этот вывод мы можем сделать без всяких театральных постановок. Достаточно посмотреть на обстоятельства дел, по которым к нам обращаются.
«Алло! Скорая? Скорее – человеку плохо...»
Наверняка, многие вызовы скорой помощи начинаются именно с таких или подобных слов. Звонящие зачастую являются близкими людьми больного, и поэтому всячески ему сопереживают. И когда «скорая помощь» задерживается хоть на одну минуту, для этих людей минута покажется вечностью.,
Оттого, насколько быстро приедет бригада «скорой помощи», зависит жизнь больного. А скорость прибытия бригады зависит от профессионального мастерства водителя машины скорой помощи. Особенно в потоке транспорта, в узких дворах, заставленных машинами, без «карманов» для парковки. И, конечно же, от психологической нагрузки, которую испытывает водитель на смене при общении с людьми.
Вот о нагрузках и будем говорить. С ними несравнимы ситуации, когда машине «скорой» не уступают дорогу. Человек – не машина. И вытерпеть некоторых людей, когда их везешь – непросто. А проблем добавляют даже прохожие.
Итак, бригада «скорой помощи» прибывает на вызов. Что произошло дальше, рассказывает водитель (из приговора): «Примерно в обеденное время приехали по вызову. У третьего подъезда высадил медиков, затем развернулся и поехал задним ходом, чтобы припарковаться около первого подъезда дома в «кармашке». Видел в заднее окно детей, но ехал осторожно. Припарковался и стал проверять свои накладные. Стекло автомобиля было приспущено. Тут услышал крик женщины, она подбежала и стала, выражаясь нецензурно, предъявлять претензии, что чуть не задавил ее детей. Затем, взяв в левую подмышку пакеты с хлебом и яблоками, прыгнув, протянула правую руку, оттопырив два пальца, в его сторону, угрожая, что выколет глаз. Он своей правой рукой отодвинул ее руку от своего лица, взял за кисть, левой рукой прижал ее руку к стеклу оконного проема автомобиля. Затем она отошла и стала фотографировать автомобиль, он не реагировал на ее действия».
У женщины позиция иная. Кратко излагая написанное в приговоре, мы видим: гуляла во дворе дома со своими малолетними внуками. Увидела совершавший задним ходом маневр автомобиль скорой медицинской помощи. Услышав крик детей, она, держа в левой руке пакет с хлебом, а в правой – пакет с двумя яблоками, подбежала к автомобилю со стороны водительского сиденья и стала выяснять почему он паркуется в неположенном месте, упрекая, что он едва не наехал на детей. При этом протянула правую руку, в которой был пакет с двумя яблоками, в оконный проем, стекло которого было спущено. Водитель, уклоняясь от направленной в сторону его лица руки, взяв ее за кисть своей правой рукой, придавил левым предплечьем и локтем к краю оконного проема автомобиля, в результате чего ей были причинены телесные повреждения в виде обширного кровоподтека неправильной удлиненной формы синюшно-бурого цвета с зеленоватым оттенком по периферии размером 25х7,5 см по внутренней поверхности нижней трети правого плеча с переходом на переднюю поверхность верхней трети правого предплечья, причинившие легкий вред ее здоровью.
Дело дошло до суда. До уголовного суда! По частному обвинению со стороны женщины. Хотя, спрашивается: если считаешь, что водитель что-то нарушил, для чего бросаешься выяснять эти вопросы и, тем более, лезешь к окну рукой, вместо того, чтобы вызвать полицию? Она утверждает, что хотела постучать в окно. Стали выяснять, могла ли она через открытый оконный проем с протянутой рукой дотянуться до лица и глаз водителя и удариться рукой об автомобиль, стекло, оконный проем – провели следственный эксперимент.
Частным обвинителем были представлены фотографии автомобиля и руки с указанием даты. Хотя, что такое фотографии без показаний подсудимого? Если бы он вспомнил одну из поговорок «Чистосердечное признание – прямая дорога в тюрьму», то он просто-напросто мог бы сказать: «Да, эту женщину я видел. Она ко мне обратилась за медицинской помощью по поводу синяка на руке. Я ей отказал, потому что не медик, она сфотографировала машину и ушла. А теперь мстит». И тогда дело повернулось совсем бы по другому! Но, он дает те показания, которые есть. И соглашается, что конфликт имел место.
Суд пришел к выводу, что «никакой опасности оказаться с выколотым глазом… не было, так как женщина (ред.) никак не могла оттопырить пальцы и выколоть ему глаза, имея в руке пакет с яблоками».
В итоге, его признали виновным в совершении уголовного проступка и назначили наказание в виде штрафа в 25 МРП, взыскали судебные издержки и 50 тысяч морального вреда в пользу гражданского истца (потерпевшей). Суд апелляционной инстанции оставил приговор в силе. Кроме того, постановление суда обжалованию не подлежит.
Само рассосется
6 марта 2017 года довелось автору этих строк вести ребенка в школу мимо многоэтажного дома, торец которого располагается рядом с тропинкой, по которой ходят люди. Группы детей и взрослых идут и не смотрят наверх – на крышу. А там слежалась объемная глыба снега (на фото), изучить которую можно только поднявшись наверх. И кто ее знает, когда она соизволит упасть на голову: сегодня, завтра или никогда.
В тот же день, примерно в 7.55, придя на работу, осуществил он звонок в полицию, по телефону 102. Чем руководствовался? А тем, что если снег упадет с крыши и убьет или покалечит прохожего, то наступает уголовная ответственность.
В случае смерти, тут можно применить статью 104 Уголовного Кодекса «Причинение смерти по неосторожности». Наказывается ограничением или лишением свободы до трех лет. Если погибают два и более лиц, то до пяти лет.
Неосторожное причинение вреда здоровью средней тяжести наказывается штрафом до 100 МРП, либо исправительными работами до 100 МРП, либо общественными работами до 120 часов, либо арестом до 45 суток. Причинение тяжкого вреда здоровью наказывается штрафом до 1000 МРП, либо исправительными работами в том же размере, либо ограничением свободы до года, либо лишением свободы до года. Причинение вреда здоровью двум и более лицам, соответственно, усиливает ответственность.
Все это уголовные неосторожные правонарушения. Когда падает снег и под ним оказывается труп, тогда наша доблестная полиция оцепляет место происшествия лентой, производит осмотр места происшествия следственно-оперативная группа, производится опрос свидетелей и допрос подозреваемого. Совершается уйма действий, направленных на исполнение карательных функций по отношению к тому лицу, которое ответственно за этот дом.
Позвонив 102 автор статьи справедливо полагал, что полиция, руководствуясь Законом «Об органах внутренних дел Республики Казахстан» исполнит требования статей 4 и 9-1. Статья 4 гласит, что «Органы внутренних дел, призванные служить народу Казахстана, в целях обеспечения общественной безопасности осуществляют… профилактику правонарушений». А статья 9-1 гласит: «Деятельность местной полицейской службы осуществляется по следующим основным направлениям: 4) предупреждение и пресечение уголовных правонарушений».
Но, в последнее время мы серьезно сомневаемся в том, что полиция служит именно народу. Ощущение, что они в народе видят только правонарушителей, да еще попрошаек. Работа полиции хорошо видна: она стоит на «особо аварийных охраняемых точках», несмотря на многообещающее «не стоять» на дорогах, и тормозят водителей. Дорог нормальных нет, но полиция непонятно где в этом случае. Зато она там, где нужно наказать того, кому она, «на бумаге», служит.
Вызов повлек за собой кучу, по сути, формализма и ненужных дел: приехал дежурный участковый, начали опрос и объяснительные. А затем, судя по тому, что сугроб висел и спокойно таял, началась работа, как в анекдоте: «Послали участковых, оперов и спецназ на охоту за лосем. Спецназ принес убитого лося, а заодно приволок зайцев и ежей. Опера принесли чистосердечное признание ежей и зайцев, что это они лоси. А участковые принесли объяснительные от зайцев, ежей и лосей, что лосей в этом лесу нет».
В общем, вместо того, чтобы оторвать попу от кресла, зайти в КСК, обслуживающий этот дом, и сделать предупреждение, в соответствии с Законом, началась, вероятно, бурная бумажная работа. Настолько бурная, что даже запрос в ДВД ВКО от 17 марта 2017 года ничего не дал – ответа мы не получили. Видимо только смерть того, кому служишь, принуждает служащего активно работать на благо источника власти. Вот и вся человечность…
Отправить на смерть
Что вы слышали о работе хосписов? Когда вы слышите это слово, вам, наверное, представляется тихое, уютное здание. В нем живут больные бабушки и дедушки, больные и умирающие – за которыми нужен уход. А ухаживают за ними сплошь сердобольные и любящие люди.
К сожалению, чтобы достичь этой идиллической картины, мало одного только договора. Как говорил Теофраст Гогенгейм в произведении «Лекарство против страха» братьев Вайнеров: «Врач не может быть старой бабой, лицемером, мучителем, трусом или легкомысленным лжецом, но должен быть праведным человеком…»
И наиболее важны эти качества, на наш взгляд, в хосписах – последнем пристанище безнадёжно больных людей. И качества эти должны быть не только у врача, а у каждого, кто работает в хосписе. И никаким договором эти качества не пропишешь, как не прописать обязанность быть человечным.
Но, в то же время, нас сильно удивляет один из договоров одного такого учреждения. Мы его сейчас рассмотрим по пунктам. Во-первых, мы не увидели в договоре никаких особо выделенных прав тех, кто лежит в этом хосписе, и родственников, направивших больных в это учреждение. Их права «размазаны» по договору, как манная каша по тарелке.
Зато обязанностей хоть отбавляй. Например, нужно четко определить сроки проживания. Это как сделать, если человек больной? А если он не будет соблюдать эти «сроки проживания» и проживет дольше? Клиент обязан «при себе иметь кровать, тумбочку, столовые принадлежности, принадлежности личной гигиены, сменное нательное и постельное белье, одежду, кожаные тапочки». Ладно с бельем, а если пожилой и больной человек решил самостоятельно поступить в это учреждение, ему что — тумбочку и кровать нужно нести на своем горбу, так как даже за оплату об этом никто не позаботится?
Оплата же при этом производится ежемесячно. Только по одному договору она составляла 50 тысяч тенге. С существенным условием: в случае летального исхода и преждевременной выписки оплата не возвращается. Положил человека первого числа, десятого он умер. И все. Оставшаяся сумма, как пенка со сметаны, осталась в кармане учреждения? А тумбочку с кроватью клиент вправе с собой унести? Или тоже у вас остается? Договор об этом ни слова не говорит.
При этом, получая по 50 тысяч в месяц с одного человека, экстренная медицинская помощь «первые три дня» оказывается бесплатно. Хотя она оказывается бесплатно в принципе! Любому человеку, проживающему в Казахстане, даже если это иностранец. Или в этом учреждении недопонимают, что означает экстренная медицинская помощь? Плановое лечение и приобретение памперсов, как оказалось, производится за счет родных. И, видимо, не входит в оплату.
Хоспис, к тому же, «При невнесении оплаты имеет право выселить». Как это выглядит? Например, родственник угодил в больницу, и опоздал на десять дней. Приехал – а его мама лежит на улице на своей кровати с тумбочкой?
В случае смерти – оформление документов и похороны за счет клиента. А если произойдут психоорганические изменения у бабушки, нарушающие покой окружающих, неадекватное поведение – договор может быть расторгнут. Читая эту норму договора, мы задаемся вопросом: это хоспис или гостиница? Владельцы вообще понимали, что за учреждение они открывали?
Кроме того, за суицид и суицидальные попытки администрация не отвечает. За травмы больных с нарушенной координацией движения и психики – не отвечают. При наличии дополнительно холодильника и телевизора – дополнительная оплата 1000 тенге. И весь договор.
Читаем мы эту бумагу. И никакого особого ухода за больными мы в договоре не видим. Получается, что больные предоставлены сами себе, и если они упадут и поранятся – это их забота. А если больной, вдруг, станет неадекватным – выселение. Не поступили деньги – выметайся. Умер – деньги наши. И думаем, что это учреждение открывалось лишь затем, чтобы получать доход: из 26 пунктов, включая реквизиты сторон, 7 касаются оплаты и 2 касается дополнительного приносимого имущества. Не многовато ли, учитывая, что учреждение должно иметь направленность на заботу о людях?
В последний путь
Но, даже после того, как умрешь – тебе не дадут упокоиться спокойно. Умирая дома, человек извлекает из кармана родственника и перекладывает в карман работников катафалка некоторую сумму денег. Это только начало дорогостоящего последнего пути, перевозка из дома до морга.
Вскрытие сделают бесплатно. А потом начинаются дорогостоящие ритуальные услуги. В конце концов, пройдя всю процедуру, покойник попадает на кладбище. Фирма, исполняющая договор государственных закупок на содержание мест захоронения, как сообщили в ГУ «Отдел ЖКХ, пассажирского транспорта и автомобильных дорог Усть-Каменогорска», из местного бюджета получает деньги и обязуется: производить уборку территории, обеспечивать беспрепятственный проезд по дорогам и аллеям в любое время года. Контролирует исполнение договора, как оказывается, специальный человек от ЖКХ дважды в месяц – 15 и 30 числа месяца.
Однако когда автор этой статьи хоронил свою умершую бабушку, 24 марта 2017 года, ее тело везли на санках до могилы по нечищенной дороге. Немалые усилия пришлось приложить, чтобы найти место захоронения дедушки, и рядом с ним похоронить бабушку. Для этого их дочери, в возрасте старше 60 лет, пришлось ползать на животе, расчищать снег с надгробий, чтобы увидеть фамилию умерших. Потом еще и за санки взяли оплату, иначе пришлось бы нести гроб самостоятельно, на руках, по сугробам. Ну, разве это не издевательство? И ЖКХ со своим контролем, и смотрители кладбищ – все дружно плюнули в душу родным умершей. О человечности никто из них не слышал. Они, наверное, думают, что жить будут вечно, и в последний путь им не суждено отправиться.
Агентство
правовой информации и журналистских расследований «Витязь»